Тем не менее по нему еще продолжали долбить с тыла и с фасада, пока мимо медленно проползали транспорты и главные силы эскадры. А когда колонны флота вторжения скрылись в ночи, и это прекратилось, рядом остался «Донской». Старый крейсер назначили в надзиратели за подавленной батареей, а заодно и брандвахтой на западных подступах к новой импровизированной стоянке.

Он, уже не опасаясь шальных перелетов, подошел к самой отмели за фортом, встав в четырех кабельтовых с севера от него. Хотели подобраться ближе, но – увы! Мели кругом. Горизонт на востоке уже явно серел, тьма отступала. На проступившей из дождливого сумрака плоской скале еще что-то горело. Правда, уже неохотно. Взрывы прекратились, пыль прибило дождем, и никакого шевеления видно не было.

По всем признакам, выгоревший изнутри первый форт угрозы больше не представлял. Но наблюдатели на осветительных постах и позициях малокалиберных скорострелок, смотревших в пролив, от бомбардировки вряд ли сильно пострадали. Они могли видеть отход группы прикрытия. Поэтому, пока за дождевыми разводами не перестали различать зарницы разрывов и пожаров, сверкавшие в дыму и пыли, а также едва возвышавшийся над волнами холмик недостроя под номером два, украсившийся свежими зазубринами на прямолинейных контурах кирпичных стен, Чухнин придерживался северо-западного курса. Это было не прямо на Йокосуку, что снижало вероятность нарваться на мины, но определенно в том направлении, что должно было ввести в заблуждение противника.

Его флагман «Слава» в этом бою вообще не пострадал, на «Александре III» успешно задавили все внешние очаги горения, так же как и на самом пострадавшем «Александре II», все еще дымившем из-под палубы в корме. Где-то впереди, совсем недалеко, палили из малокалиберных пушек. Но без азарта. Кто там упражняется – не знали и потому нервничали. Как только посчитали, что силуэты броненосцев с пройденных оборонительных рубежей более не видны, сразу повернули на север.

Пару раз рыскнув в обе стороны, чтобы проверить, нет ли погони, вскоре встретились с миноносцами своего прикрытия, все это время оберегавшими их от возможного нападения со стороны совсем близкой японской базы. Мельком обменявшись с ними опознавательными, с удивлением насчитали пять вымпелов охраны, вместо назначенных трех. Убедившись, что двое «приблудных» точно наши, приняли еще больше вправо и дали максимальные обороты на винты, поспешно покидая опасный район.

Матусевич со своими тремя миноносцами все время боя держался недалеко от первого штурмового отряда. Когда отпала нужда подсвечивать им цели, ушел западнее, чтобы отбивать возможные атаки японских собратьев. Но их не последовало, несмотря на периодически звучавшую подозрительную стрельбу в той стороне. Углядев, что броненосцы прекратили стрельбу, все три эсминца эскорта двинулись к ним, наткнувшись на отставшую пару «Громящий» и «Видный».

Те, будучи уже битыми своими, приближаясь к водам, где только что стихла стрельба, предусмотрительно держали под ходовыми мостиками зажженные приронафтовые фонари, обозначавшие по своду межэскадренных сигналов наличие повреждений и условный запрос о помощи.

Разглядев их слабый свет, с «Безупречного» запросили: «Какая помощь нужна?» В ответ мигнули опознавательные, а фонари сразу погасли. А когда сошлись вплотную, капитан второго ранга Балкашин, командир «Громящего», пожаловался на нечаянную «грубость» «Богатыря», чем и объяснил свое странное поведение. После этого все вместе пошли к броненосцам, чьи силуэты уже угадывались на фоне сереющего востока.