Но с самого начала все пошло совсем не так, как он планировал. Началось с того, что крепостные артиллеристы даже и не подумали переносить огонь дальше от берега и продолжали бесполезно глушить рыбу на фарватере, как отрабатывали много раз на учениях. Это не только затрудняло ориентирование ударной группе, но и вынудило его отвлекающую тройку широко обходить опасный район, теряя время.

В итоге к моменту выхода на исходные рубежи для атаки колонна противника, судя по всему, успела снова дать ход. Это привело к тому, что группа, по плану атаки отвлекающая внимание, судя по всему, проскочила за кормой противника, найдя только уже почти затонувший довольно крупный пароход и множество плавающих обломков на самом заграждении и за ним.

Зато атакующая тройка, еще только выходя на середину пролива для атаки, неожиданно оказалась прямо перед авангардом русской эскадры, идя поперек ее курса. Она тут же была обстреляна сразу с нескольких судов, что вынудило торопливо и бесполезно выпустить торпеды по второстепенным целям с острых носовых углов. При этом «Камикадзе» получил снаряд в машинное отделение и вышел из боя, ковыляя под одной левой машиной к мысу Исоне под охраной «Хатсусио» и «Кисараги».

Обана услышал эту стрельбу, уже безрезультатно миновав намеченный для поиска район. По направлению, откуда доносились звуки боя, он понял, что за упущенное им время русские успели выйти вплотную к мысу Каннон. Не раздумывая, он бросился в погоню. Флагманский «Ненохи», а за ним «Усио» и «Яйей» дали полный ход, развернувшись на север, где быстро набирала силу канонада.

Но стрельба довольно быстро резко оборвалась. Спешили, чтобы опять не потерять ориентир. Спустя еще несколько минут уверенного ускорения японцы вышли на трехтрубный корабль с башенной артиллерией, открывшийся на несколько секунд в просвете меж струй дождя. До него было не больше семи – восьми кабельтовых, и на нем пока не видели японцев.

Не сбавляя оборотов на винтах, быстро нагоняли его с кормовых углов, разворачивая минные аппараты для залпа. Когда уже начали различать весь силуэт своей цели, опознанной как крейсер «Богатырь», их заметили. Башня на высоком юте дрогнула, двинув стволами навстречу, а корпус покатился вправо, пересекая курс. Там, похоже, уже были готовы к бою и открыли огонь сразу всем правым бортом.

Но атака продолжалась. Поскольку к началу стрельбы японский отряд шел почти на 15 узлов быстрее, сближение получилось стремительным. Полагаясь на это, Обана надеялся, что все же избежит тяжелых повреждений и успеет дать залп минами. Также положив право руля, «Ненохи» и «Усио» проскочили перед носом своего опасного противника. А «Яйей», не меняя курса, у него под кормой.

Русский очень хорошо стрелял. Вдобавок угрозой тарана вынудил «Усио» сойти с боевого курса. В результате из всех троих только головной и замыкающий корабли группы успели выпустить по одной торпеде, но оба промахнулись. Вся стычка длилась всего три минуты, но оказалась лишь первым эпизодом целой череды перестрелок для всех ее участников.

Подрезавший корму «Яйей», едва разминувшись с крейсером, сразу угодил под огонь двух истребителей, навалившихся с носовых углов. Они вынудили его отвернуть к западу, а затем к югу, влепив пару снарядов в корпус. А головная пара, едва выскочив из-под накрытий, ввязалась в перестрелку на расходящихся курсах с тремя другими русскими четырехтрубными миноносцами и отступила к восточному берегу пролива. Там почти сразу они наткнулись на отходящую первую тройку.

Опознавшись, запросили о повреждениях. Получив ответ на запрос и на ходу переформировав отряд, Обана решил атаковать снова всеми кораблями, сохранившими боеспособность. Тем более что с японских истребителей ясно слышали продолжавшееся солидное буханье шестидюймовок с уже давно пропавшего из вида за кормой «Богатыря».