– Злата так Злата, – махнула рукой. Не время сейчас на такие мелочи внимания обращать. – Зови, как хочешь, ты только это… отпусти мужчину… он как лучше хотел… он не знал… – хватаю инквизитора за руку и в глаза заглядываю, – Пожалуйста!

Меняю на ходу тактику. Может, так прокатит. Через перчатку жар адский ощущаю, и отчего–то забирать руку совсем не хочется. Наоборот, странное желание содрать перчатку, и к его коже прикоснуться. Я точно умом тронулась.

– Сговор против короля, такого не прощают, – странно как-то застыл. На мою руку неотрывно смотрит. И голос мягче стал, характерный рык пропал.

– Он не знал ни про какого короля… А как тебя зовут? Как к тебе обращаться? – и я свой тон сменила на жалобно-просящий. Терпеть такое не могу, даже когда с голодухи помирала, до попрошайничества не опускалась. Но тут жизнь человека на кону. И если из–за меня кишки ему выпустят, так никогда же себе не прощу.

– Даркмор, – голову набок склоняет, и зрачки, щелочки вертикальные, увеличиваются в размерах, и там языки пламени мое отражение пожирают. – Незнание закона не освобождает от кары, этот постулат един для всех миров.

– Пожалуйста! – округляю глаза, сжимаю его руку.

Втирать про то, что мужчина девушке хотел помочь, и про чудиков ему на ум не могло прийти, смысла нет. Мужчина стонать начинает. Но ничего не говорит, видно, от страха дар речи потерял.

– Бросьте его, – со злостью своим прихвостням бросает. – Времени мало, – резко разворачивается, – За мной, Злата. И только попробуй что-то учинить.

– Спасибо, – бормочу растерянно. И на спасителя оборачиваюсь. Он от испуга полуживой. Но главное – живой! Его отпускают, но с какой-то неохотой, растерянностью.

Наше странное шествие продолжается. Я в кольце чудиков черных. Инквизитор впереди.

– Эх, сколько времени потеряли. Могли еще одну пташку прихватить, – вздыхает Марко, и на меня со злобой смотрит.

– Остальной оброк на следующую вылазку оставим. Король ее ждет, – инквизитор скрипнул зубами. Или мне показалось?

Меня? О нет, точно не меня. Хотя вообще странно, как непонятный король может и про Софию знать, девку, обласканную с рождения, купающуюся в любви родителей, не знающую ни в чем отказа? Как распутать непонятную хреновину, в которую меня угораздило вляпаться?

– Давай полетим, чего лапы стирать о камни!

– Не велено внимание привлекать. Никаких полетов в людском мире, – и шаг ускоряет, так что бежать за ним приходится. Туфли я свои давно посеяла. А теперь в ноги всякий мусор впивается.

– У них железные птицы летают! И нас бы не заметили, – выдает мужик, что рядом со мной идет.

И тут меня на хохот пробивает. Нервный такой. Дикость ситуации зашкаливает. Они все как по команде на меня уставились.

– А то, что ты посреди белого дня машины как бумагу рвешь? То, что видок у вас, ну-у-у… скажем так… стремно-пугающий? Что фоткали вас на каждом углу? Да, и на свадьбе вы засветиться успели, это, по-вашему, не привлекать внимания? – смех он спасает в данной ситуации. Помогает сбросить дикое напряжение.

– Невежа, – ухмыляется. – Наши образы не запечатлеть на технике вашей.

– Ну… так и летите, чего уж там. Раз неуловимые такие, – хоть и видела крылья его. Но все мне это каким–то спектаклем до сих пор кажется. Не может же подобнее в реальности существовать.

– Расплющит их, – кивает в сторону своих прихвостней, – Коли с железной птицей столкнутся. И я могу крыльями люд сгубить.

– Неужели? О людях думаешь? А только что чуть кишки невинному человеку не выпустил!

– За дело. А так мы сюда не за смертями приходим, – смотрит на меня долго, в глазах снова вулкан взрывается. Подходит, и через плечо перекидывает. – Время утекает. Так быстрее.