— Обязана жизнью? По-детски? — судорожно переспросила я. — Ты распоряжаешься моей жизнью, словно я твоя игрушка; говоришь, даешь мне выбор, хотя выбора, кроме как склониться, у меня нет, иначе за моим отказом последуют человеческие жертвы. Даже сегодня, под маской благодетеля, снова сделал своей должницей!

— Следи за языком, — вступился за господина тэнгу. Вейшенг, глядя надменно и покровительственно, выставил перед Таем руку, вмиг утихомирив его пыл.

— Успокойся, Тай, — с абсолютным умиротворением ответил Вейшенг. Ласково заправил волосы мне за ухо, прошептал: — ты запуталась, Аи.

Я вскипела от его заключения! Дернулась, но Вейшенг сжал предплечья, усадив меня обратно.

— Я точно знаю, чего хочу! — грозно отчеканила и свела брови. Дыхание было тяжелым.

Вейшенг наклонил голову вбок, нежно улыбнулся, бросил быстрый взгляд на губы, а потом посмотрел в глаза:

— Чего же ты хочешь, Аи?

— Свободы, — безнадежно прошептала я.

— Что для тебя свобода? — деловито поинтересовался он. Без насмешек и иронии, ему действительно было любопытно.

Я в сердцах порвалась тотчас ответить, но замерла с полуоткрытым ртом. Задумалась. Надо же… Не могу сходу описать то, о чем желаю больше всего. Мои губы тронула грустная улыбка, потом я снова подняла взгляд на повелителя демонов и спокойно ответила:

— Не от кого не зависеть. Хочу, чтобы моя жизнь была только моей, чтобы больше никто не имел право распоряжаться ею, как распоряжаются сейчас.

— И? — с ехидством ухмыльнулся Вейшенг. Я насупилась. — Светлые могут дать тебе это? — иронично добавил он. Вопрос выбил из колеи, я поморгала и опустила взор. Лис ответил сам: — нет. Тогда следующий вопрос, — девятихвостый заставил меня взглянуть на него, ловко подцепив за подбородок, — если я просто оставлю тебя в лесу, одну, но «свободную», ты по-настоящему станешь счастлива? — Я бываю наивной, но я точно не глупая. Семи пядей во лбу не надо, чтобы здраво осознать: сама я никогда не справлюсь. Один в поле, всё-таки, не воин. На этот вопрос Вейшенг ответил так же: — нет. — На устах демона расцвело коварство. — И третий вопрос… — Вейшенг сделал недолгую паузу, а после плотоядно произнес: — а в рядах демонов ты сможешь обрести чувство свободы?

Наверное, нет ничего хуже задуматься над правдивостью демонических речей, уловить в них правильную логику и поддаться влиянию…

Я снова посмотрела на Вейшенга — на могущественного демона, отнявшего у меня всё и подарившего столько же. Глаза цвета океанских глубин, в которых отражались атласные ленты северных сияний. Взгляд пленил, затягивал.

Я тяжело втянула воздух, задержала в грудной клетке, вспоминая о страшных событиях, которые тянулись за демонами длинным шлейфом. И невольно подметила, что, думая об этом, слышала эхом из сотни голосов чужие мысли, чужие проклятья, чужую ненависть… Это они боялись демонов, но не я… Будучи околдованной и связанной с Вейшенгом красными нитями страсти, я… давно перестала бояться.

Я его ждала…

Тонкая грань между ненавистью и теплыми чувствами. Не любовью, другое… Но балансировать становилось с каждым днем сложнее, а в сердце пускала корни мысль о том, что натянутая грань веревки приведет к непоправимой ошибке: демон всё же заберет мою душу. Вейшенг — моя личная, изощренная погибель, мой грех, мой роковой однажды оступ. Он усмехался, рассматривая меня, потому что знал: я останусь среди демонов по собственной воле; останусь, успокаивая себя мыслью о неизбежном, буду твердить о невозможности сделать выбор и глупо понимать, но не признаваться вслух: остаться с ним — мой выбор тоже.