Тем не менее в четверть третьего я лицезрел себя на экране веб-плеера. В кадре я стоял возле «Мэстера Юхана» и рассказывал о случившемся. Я умолчал, кто именно нашел труп в постели Санделля, эту новость решили приберечь для завтрашней бумажной версии газеты. Материал должен стать гвоздем воскресного номера, более объемного, чем обычно.

Первую эсэмэску я получил от Карла-Эрика Юханссона.

>Что с твоим носом? – спрашивал он.

Потом один за другим всплывали репортеры из газет и телеканалов, а я сидел в номере и писал о том, как встретился в «Бастарде» с Томми Санделлем и как потом обнаружил его в постели с мертвой женщиной.

К тому времени, когда Карл-Эрик окончательно проснулся, мы в редколлегии уже решили, что опубликуем материал с именами в воскресном номере. Я говорю «мы» по привычке. На самом деле с журналистикой я завязал, но так легко снова угодить в привычную колею! После недолгих препирательств ко мне приехал человек из редакции с двадцатью пятью тысячами крон за первую статью. За каждую последующую мне обещали от двенадцати до пятнадцати тысяч, в зависимости от того, насколько эксклюзивной и сенсационной она окажется. Я принял их условия, работа с веб-гномом также была включена в соглашение.

Воскресенье – плохой день для газетчиков в Мальмё.

Побродив по городу и убедившись, что киоски, где обычно продают утреннюю прессу, еще не открылись, я отправился на железнодорожный вокзал. Он очень изменился по сравнению с тем, каким я знал его в детстве: теперь большинство поездов останавливались под землей, а газеты продавали в так называемом стеклянном зале.

Разумеется, можно прочитать номер и в Интернете, но я привык доверять лишь тому, что ощущаю физически, например листу бумаги в руках. В этом смысле я старомоден.

Мой материал был гвоздем номера. Совсем как несколько лет тому назад.

Четыре страницы с моим текстом и моими снимками, которые выглядели несколько размытыми в печатном варианте, а также две дополнительные полосы о Томми Санделле и его карьере.

О мертвой женщине упоминалось лишь вскользь, никто ведь не знал, кто она и как оказалась в гостиничном номере.

Ночной портье Марко Видич сообщил, что Томми завалился в «Мэстер Юхан» с большой компанией. Они расположились в гостиной рядом с холлом и заказали пива и вина. Отель не трактир и не пивная, поэтому Марко пришлось повозиться со стеклянным шкафчиком, где хранились спиртные напитки, и он не разглядел, сколько именно гостей пожаловало с Томми Санделлем и сколько потом отправилось с ним в номер.

– Думаю, человек десять-двенадцать, – предположил Марко. – Я не видел, как Санделль поднимался в номер. Время от времени мне нужно отлучаться в туалет или за чем-нибудь в офис, и в этот момент кто угодно может заскочить в лифт или подняться по лестнице.

Это была сущая правда, сам я не раз проходил к себе в номер в такие моменты.

Марко не видел также, чтобы кто-нибудь из компании Санделля покидал отель.

Я читал газеты на скамейке в зале ожидания, после вернулся в «Мэстер Юхан» и там натолкнулся на Щенка. Собственно, его звали Тим Янссон. Газетное начальство боготворит таких журналистов за то, что их интересует не столько сама новость или способ ее подачи, сколько количество кликов на веб-странице с их произведением.

Большинство из того, что они пишут, – ложь.

Я пытался указать на это, прежде чем завязал, но начальство не смущали мои разоблачения. Или подсчет кликов занимал так много времени, что его не оставалось ни на что другое.

Его называли Щенок, потому что он был молод. На вид я дал бы ему не больше двенадцати лет. В предвкушении работы он разве что не визжал, как щенок на собачьей игровой площадке. О его приходе меня предупредили заранее.