Все остальное в Финнегане тоже не было образцом вкуса. Одежда являлась еще не самым страшным, хотя и состояла из затертых до дыр джинсов и вытертой практически до основы фланелевой рубашки. На ногах у него были сандалии – может быть, как дань наступившей весенней погоде, – а вот его покрытые черным лаком пальцы на ногах совсем не восхищали. На правой коленке был пришит кусок плетеной кожи, а в мочке уха торчал нарост из такого же материала. Может быть, в жизни он и был приятным на вид парнем, но сейчас выглядел сошедшим с холста персонажем Мунка[104].

Нашла она его в помещении, которое могло сойти за гостиную в доме в Тимсайде. Сам дом находился в самом конце ряда таких же домов в стиле эдвардианской эпохи[105], если об этом можно было судить по плитке, украшавшей переднее крыльцо. На ней были изображены подсолнухи на темно-зеленом фоне, и в этот же цвет была покрашена входная дверь в здание. Удивительно, но плитка вполне прилично сохранилась. А вот о входной двери этого сказать было нельзя – по-видимому, по ней неоднократно били чем-то тяжелым небрежные носильщики, и следы от этих ударов были сейчас закрыты переводными картинками, которые мог налепить только фанат «Волшебника из страны Оз», или, если быть точнее, летучих обезьян.

Изабелла вошла в помещение, нажав на ручку двери, после того как услышала крик, шедший откуда-то из недр помещения: «Не заперто, кем бы ты ни был!» Кричавший располагался в гостиной. Он развлекался чтением комикса, закусывая при этом буритто. Делал он это согнувшись над кофейным столиком неустановленного происхождения, сидя на длинном, покрытом ситцем диване, доставленном сюда, казалось, из кладовой прапрадедушки.

Кроме этой мебели, в комнате находились три кресла-мешка, один стул со спинкой из перекладин, напольная лампа, телевизор и обогреватель, наклон элементов которого говорил о том, что без открытого огня тут не обходились. И, судя по состоянию самого небольшого камина, каминных принадлежностей и потемневшей стенки вокруг, так все и было. Крупная надпись на каминной полке, запрещавшая им пользоваться, по-видимому, мало волновала обитателей жилища.