Парень разочарованно вздохнул и открыл меню. Попытался углубиться в текст, но буквы долго скакали перед глазами, не собираясь выстраиваться в слова. Наконец сделал заказ. Жевал задумчиво и неторопливо. По окончании еды без энтузиазма, но хорошо отозвался о кухне, польстив Пантарчуку, и медленно вышел наружу.

Петра задержал директор ресторана с какими-то бумагами. Буквально на пять минут. Но когда он освободился и закрыл за собою дверь заведения, на крыльце Василия не обнаружил. Тяжелой поступью сытого человека спустился по ступеням, надеясь увидеть Магдалину в салоне авто. Но увы.

Водитель буркнул, что Василий, видать, тот еще ходок: с пол-оборота увязался за какой-то кружившей здесь девицей, только его и видели. Петр подумал, что ж, увязался и увязался: обстоятельства разрешились сами собой, ненужная проблема свалилась с плеч. Он махнул рукой, сел в машину и скомандовать водителю возвращаться в офис.

– Шустер Вася, – хохотнул водитель. – Хлыщ что надо. Отоспался в больничке, приоделся без бабла, брюхо набил на дармовщинку и кинул всех, как лохов. Тот еще Вася, не дурак чухать в полицию. Там его образина, видать, кнопкой к доске пришпилена, мигом расшифруют. Вот он и дал деру.

Пантарчук кашлянул, и кожа сиденья под ним зашуршала. Черт его знает, может, водитель прав. Обвел парень вокруг пальца, даже медиков поставил в угол: заглотили крючок, как глупые караси. Ай, да Вася. Ничего не скажешь, обстряпал все по высшему разряду, глазом не моргнул. Петр поморщился, не привык от проходимцев получать под дых. Будто окунулся с головой в болотную жижу, аж в горле запершило.

Достал мобильник, набрал Грушинина, чувствуя себя полным идиотом.

Тот в ответ прокатился негромким смешком:

– Не мучайся, и на старуху бывает проруха.

– Вот гусь, – зло сплюнул Пантарчук. – В дураках оставил. Разыграл как по нотам. Профи, явно – профи. Наизнанку выверну, гаденыша, попадись он только мне на глаза. Ты бы копнул по своим каналам. Словесный портрет нарисую.

– Не забивай голову, время покажет, кто есть кто. Главное, не украл ничего и никого не убил. Понадобишься, разыщу.

Вечером, приехав домой, Петр недовольно сообщил Екатерине:

– Губошлепом я оказался, Катюша, причем полнейшим. Противно на себя в зеркало смотреть. – Собственное отражение показалось ему идиотским, и он раздраженно отвернулся.

С Магдалиной же после ресторана произошло вовсе не то, что предположил Пантарчук.

Выйдя на крыльцо, рассеял взгляд по прохожим и вздрогнул, как от удара током. Глаза выхватили девушку. Спина, светлые волосы, плечи, длинные ноги, высокий каблук, бедра, походка притянули как магнитом и не отпускали. В памяти что-то колыхнулось, изнутри обдало жаром. На миг почудилась нечто знакомое в девушке, как будто он готов был узнать ее. Ноги сами понесли по следу. По чужому городу. По шумным улицам и дворам. Мимо неприветливых построек и незнакомых людей. Он спешил за девушкой, захлебываясь безвкусным воздухом.

В памяти зияла дыра, парень хотел быстрее заполнить ее, чтоб не тянуло холодом и безысходностью, как из пропасти. Мозг не находил главного ответа. Но если собственный мозг отказывал, думал Василий, то наверняка должны найтись люди, которые знают, кто он такой. А вдруг эта девушка обернется и увидит знакомое лицо? И станет для него спасительной соломинкой.

Но девушка стремительно прыгнула в такси. Парень заметался. Припустил по тротуару вдогонку, сбивая прохожих. Отстал, потерял из виду. Дикое опустошение сдавило сердце. Надежда рухнула. Он отдышался, уныло опустил плечи и голову, поплелся невесть куда.