– Странно, как ей позволяется липкими руками трогать бумаги и есть в приемной, – сухо отозвался Хендрих.

– О, посмотрите-ка, в ком заговорило начальство, – со смехом в голосе отозвался Ива: – Сам-то давно перестал уминать булки на рабочем месте?

– Это разное, лисичка. Одно дело, если вы у себя в кабинете чаи гоняете, а другое, если в приемной уплетают пончики с карамелью, попутно принимая важные документы. Я не позволяю такого.

– Нисколько не сомневаюсь, – улыбнулась Ива, останавливаясь перед выключенным фонтаном, который венчала статуя, укрытая толстым слоем снега.

– Так ты не в обиде? Мне не нужно вымаливать прощение, а, лисичка? – Хендрих хитро сощурился, внимательно глядя Иве в глаза, на что та лишь фыркнула и отозвалась:

– Ни за что не поверю, чтобы ты, Хендрих Вольфхарт, вымаливал у кого-то прощение.

– Как видишь, я это делаю, – он улыбнулся и нежно взял ее за лицо двумя руками, отчего Ива не успела ничего сказать, а затем, наклонившись к ней, почти касаясь своим носом кончика ее носа, произнес, доверительно глядя в глаза: – Мне очень понадобятся твои таланты и помощь, лисичка, а после того, как мы закончим здесь, то мне очень понадобишься ты – целая и невредимая. Если тебе так нравится эта работа, то я могу похлопотать о твоем переводе в Центр, если же нет, то поедем вместе со мной. Ива, мои намерения серьезны как никогда, и я не хочу оставить тебя здесь, чтобы ты продолжила безрадостно ковыряться в трупах и выискивать, кто кого вчера по голове треснул бутылкой по пьяному делу. Тебе это не нужно и скоро надоест, поверь мне.

– Я думала, мы всё обсудили, и ты больше не станешь мне насаждать идеи, которых у меня нет, – спокойно отозвалась Ива, хотя ей очень хотелось отвести взгляд и закрыть уши, чтобы не видеть этих нахальных глаз и не слышать самоуверенного тона.

– Нет, Ивушка, я лишь пытаюсь тебе разъяснить, что это не то, что тебе нужно. Ну право слово, неужели ты собралась всю жизнь сидеть в портовом городишке на краю Империи, расследуя пьяные драки и кто у кого с прилавка стащил пирожок?

– В Центре меня прям ждут с распростертыми объятьями, – фыркнула Ива, на что Хендрих улыбнулся и, понизив голос до шепота, произнес:

– Ты же понимаешь, что мне стоит просто кое-кому шепнуть на ушко, и тебя примут?

– Готов для этого использовать служебное положение?

– О, ничего особенного в этом нет, – он улыбнулся. – При очень хорошем раскладе мы могли бы работать вместе… У меня как раз скоро освободится место в приемной, и нужен кто-то толковый и с опытом.

– О, так ты задумал сделать меня личным телепатом, чтобы я помысли каждого, кто входит в твой кабинет сканировала и тебе на блюдечке приносила? – Ива сузила глаза, чувствуя, что едва сдерживается, чтобы от злости не пихнуть Хендриха в грудь. – Минуту назад ты говорил о другом…

– Я предлагаю тебе варианты, лисенок, только и всего. Хочешь, иди в управу Центра, хочешь – ко мне в помощницы. Второе для меня, конечно, куда предпочтительнее, но ты на это ни за что не согласишься. Подумай, лисичка. И не торопись с ответом, хорошо? – он внимательно посмотрел ей в глаза, и Ива с трудом, но все же кивнула ему.

Ругаться с Хендрихом не было никаких сил и желания, и, более того, Ива понимала, что он назначен куратором их расследования, а при его плохом расположении духа следование всем предписаниям, даже самым абсурдным, может стать строжайше обязательным. К тому же, если бы Хендрих, будучи обиженным Ивой, захотел разогнать их отдел, то ему бы даже не пришлось сильно стараться: любой проверяющий давно бы расформировал всё Сыскное Управление. Было бы желание. Некоторое время они прогуливались в молчании, а затем, когда тропинка начала выводить их к выходу из парка, то Хендрих неожиданно тихо и с нежностью в голосе произнес: