– Не может быть, – недоверчиво протянул Игорь, – это слишком уж… тривиально, как в плохих книгах…

Ира не знает, тривиально это или нет, но это чистая правда.

– И зачем Лариса так стремится стать своей среди богатых? Глупо ужасно, правда? – вопрошает она.

– Ну-у, малышка… самая главная потребность у человека, ну, если он, конечно, сыт и не озабочен сексуально, – это потребность в общественном признании. Я бы даже пошел дальше и посчитал именно это основным инстинктом, а вовсе не секс… Так что желание попасть в какой-то иной круг вполне естественно… Бальзак, Мольер, Золя – великие французы много писали об этом…

– Это убогое общество – круг?!! Однажды они о культуре беседовали, заранее готовились, наверное, «Афишу» читали. Одна говорит: «Аксенов самый лучший писатель, только очень сложный». А я ей говорю: «Прилично любить только раннего Аксенова, а позднего любить стыдно». А она мне в ответ: «Где вы купили эти туфли, как можно носить такую дешевку?!» А на мне были очень красивые туфли, просто у нее нет вкуса…

– Так, все! Сегодня ты не увидишь Ларисиных гостей, будут только свои. Быстро одеваться, быстро улыбаться!

– Я заранее знаю все наизусть! Ты будешь вилять хвостом перед Кириллом: «Изволите поиграть, изволите пошутить, изволите помолчать…» Почему в последнее время ты так странно себя ведешь? – красавица Ира зло скривила свеженакрашенные губы. – А Лариса спросила, где я купила платье… а эта ее дурочка Мариша сказала, что это прошлогодняя коллекция, а я…

– Ты самая красивая, и в платье, и без платья… ты только не мешай водку с шампанским, и жизнь покажется лучше.

– И это ты мне говоришь! Водку с шампанским!.. Когда у меня вся жизнь из-за тебя… когда ты мог бы… если бы ты… тогда бы я…

– Для нас с тобой, Ирочка, наступил решающий момент, и не исключено, что все решится как раз сегодня!

Ира не захотела уточнить, что именно для них решится сегодня, – она уже столько раз слышала, что все изменится, что перестала верить, поэтому просто отмахнулась от мужа – мелким небрежным жестом, как от мошки.

…Борис Аркадьевич Розин, отец культового писателя Кира Крутого… нет, не так… Борис Аркадьевич Розин, не имеющий ничего общего с культовым писателем Киром Крутым, отец Кирилла Ракитина, шел по набережной Фонтанки. Приближаясь к небольшой площади с клумбой посредине – вылитый плевок творога в школьной ватрушке, – он почувствовал легкое покалывание в груди.

От «ватрушки» Борис Аркадьевич, Б. А., как его называли все, включая сына, направился к Пяти углам, и при повороте на улицу Рубинштейна сердце вдруг закололо сильнее…

Не вдруг, не вдруг!.. Его сердце всегда покалывало, когда он подходил к этому месту, уже двадцать шесть лет как покалывало… Здесь, в доме номер двадцать семь по улице Рубинштейна, в третьем дворе, в крошечной квартирке жила Аврора.

Б. А. был знаком с Авророй двадцать шесть лет четыре месяца, и сегодня в шесть вечера будет три дня. Двадцать шесть лет назад они с Авророй так любили друг друга, что сегодня Б. А. просто не верилось, что он, тогда уже не мальчик, был способен на такое – неистовство, крушение, буйство, страсть…

Б. А. прошел сквозь первый двор дома с полуразрушенной аркой – обычный питерский колодец с провалами трещин на стенах, затем сквозь второй – как положено, извилистый и темный, а третий вообще больше напоминал лаз в нору, чем место человеческого обитания – и все это вместе было обычным питерским двором. Б. А. любил Аврору, а его учили, что если любишь человека, то любишь его всего, вместе с недостатками, и он любил Аврору вместе с ее двором и всем остальным. Даже ее пустой холодильник нравился ему больше своего пустого холодильника.