<…>

4. 56. Вся цель заповедей Спасителя та, чтобы освободить ум от невоздержания и ненависти и возвести его в любовь к Нему и ближнему, от которой рождается свет святого деятельного ведения.

Св. Максим Исповедник. Мистагогия. 24 (заключение)

[Старец] называл три чина спасаемых: верующих, добродетельных и ведующих, иначе именуемых еще приводимыми [к вере], преуспевающими в ней] и совершенными, или же рабами, наемниками и сынами. Рабы суть верующие, которые исполняют заповеди Господа из страха наказания, благомысленно исполняя доверенное им [Господом]. Наемники суть те, которые из влечения к обещанным благам терпеливо переносят тягость дня и зной (Мф 20:12), то есть врожденную и сопряженную с нынешней жизнью, вследствие прародительского осуждения, скорбь и те искушения, каким подвергаются они за добродетель; это те, кто мудро и добровольно меняют жизнь на жизнь, настоящую на будущую. Сыны же суть те, которые не из страха наказания и не из влечения к обещанному, но вследствие образа действия и свойства добровольной душевной наклонности и расположения к благу, никогда не отделяются от Бога, подобно тому сыну, которому сказано: Сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое (Лк 15:31). Они, по усыновлению в благодати и в меру возможности становятся тем, чем является Бог, согласно вере [нашей], по природе и причине.

Иером. Василе (Бырзу). Буду говорить не столько о любви, сколько о том аспекте, которого проф. Себастьян коснулся между строк, – об избытке. Любовь как источник жизни – это любовь агапическая, проистекающая из Святой Троицы.

Как источник жизни, как источник нетварных божественных энергий она устрояет и питает все творение.

Жизнь в Царстве Божьем, о чем нам говорит Евангелие, стяжается усилием. Мне вспомнился пример из жизни одного исихаста, более или менее известного, по имени Александр Акимит, жившего в V веке. Он преуспел в изобилии аскетических подвигов. Его рвение побудило вселенские соборы, собиравшиеся в том же веке, ввести правила, регулирующие монашескую жизнь. Он не стал широко известен в церковной истории как святой, потому что иерархия не одобряла его жизнь. Обитель, в которой он подвизался, прославилась благодаря Маркеллу Анкирскому, жившему после него.

Жизнь Акимита отличалась как раз этим стремлением взять Царство Небесное чуть ли не штурмом. Этот категорический императив исполнения евангельских заповедей не мог быть судим и осужден никаким человеческим законом или каноном, потому что своими аскетическими подвигами он хотел показать настоящую жизнь. Это рвение, если его направить разумно, прекрасно сочетается с «источником жизни», и его судить нельзя. Напротив, с этой точки зрения приспособление к миру сему, присутствующее в жизни каждого клирика (в конечном счете – в клерикализме), может рассматриваться как отпадение от источника жизни. Когда входишь в логику Духа, когда начинаешь чувствовать заповеди Божьи, подобно Марку Отшельнику: как угрызения совести, что накануне ты не исполнил то, что был призван сделать, что сегодня не сделал больше того, что достиг вчера, – тогда начинаешь стремительно двигаться по пути к Царствию Божьему. На этом пути канонические законы уже уступают место законам духовным.

С. Молдован. Отвечу буквально двумя словами: если любовь – это избыток, то не всякий избыток – любовь.

В. Якунцев. Я просто хотел поблагодарить за доклад, потому что и слушая, и читая его, как-то заново переживаешь красоту. А она проявляется тогда, когда данное Богом употребляется так, как Он этого хочет. Действительно, есть закон, есть заповедь Божья, и когда им следуют именно в духе любви, т. е. в духе того предания, о котором мы говорили сегодня утром, то это дает удивительные плоды. Через них обнаруживается красота. Но на этом фоне возникает и проблема: а что если творить заповеди не в духе любви? Оказывается, и такое бывает. Более того, это большая опасность. В связи с этим Вы в самом начале своего доклада вспоминаете, что Христос был распят именно именем Закона, т. е. ради исполнения заповеди: «По закону нашему Он должен умереть…» (Ин 19:7).