– О проблемах с умножением Марка? Согласна, можно было бы его уже заставить учиться…

– Нет. Я хотел поговорить о… в общем, тут такая штука… мне кажется… иногда случаются… я тут подумал… – я терпеливо ждала, когда мой друг решится, смотря ему в глаза. – Салли, я… я… К чёрту. Я убил человека.

– Что? – мой тон не выражал никакого удивления, скорее звуча так, будто я не расслышала друга. Я до конца надеялась, что мне послышалось.

– Ну, в смысле, не совсем я… То есть совсем не я, но мне кажется, что я. Всё слишком сложно. Я просто не знаю…

– А теперь можно внятно и сначала? – я смотрела на него во все глаза, понимая, что сейчас должна была испугаться, но не испытывала страха или чего-то подобного. Я полностью доверяла другу, и всё, чего мне хотелось, – это помочь.

– Смотри, мы как-то играли с очень сильной командой – «Крылатым Эхом». Тупее названия не придумать, но это не мешало им несколько сезонов подряд становиться чемпионами. Был финал – невероятно важный для нас матч, и мы сначала вроде выигрывали, но потом наши соперники стали очень грязно играть, а судья, по-моему, вообще забыл, что существуют жёлтые и красные карточки. Они сбивали нас подкатами, постоянно фолили, били по ногам. В итоге они одержали победу с отрывом в один мяч. Это было жутко несправедливо, но мы всё обсудили и сошлись на обычном наезде на судью и их тренера после того, как переоденемся. Как только мы зашли в раздевалку, пришли «Эхи» (их все так называют) и начали над нами смеяться. Но этим дебилам не светит хорошо шутить, поэтому весьма быстро роль шутников перешла к нам, и справлялись мы с ней намного лучше. Не знаю, почему они так взбесились, может, раньше им никто отпора не давал, но они набросились на нас всей командой. Мы мигом выперли их из раздевалки, а за такое поведение и за нечестность судьи победу присудили нам. Но в тот день я об этом не знал и был ужасно зол. Так же, как и Марк. Я проклинал их всех вместе с игроками нашей команды.

– А это было не тогда, когда я шла от Рины и ты на меня наорал, что я хожу рядом с твоим домом? Мне потом ещё Марк звонил, всё объяснял, – вспомнила я недавний случай. Петя немного смутился и виновато посмотрел на меня, на что я просто отмахнулась.

– Прости, – он действительно сожалел. Я чуть со стула не упала, увидев его виноватый взгляд. Он никогда так не смотрел на меня. Да вообще ни на кого. Как будто электрический разряд пробежал у меня под кожей от этого взора. Но я постаралась выглядеть максимально спокойно и неудивлённо.

– Да неважно, говори.

– В общем, на следующий день мы узнали, что из-за очень сильного ветра их автобус съехал в кювет. Водитель погиб, почти все остальные серьёзно пострадали. Некоторым пришлось ампутировать ноги или другие части тела, – он замолчал, сложив в замочек свои трясущиеся руки. Повисла тишина. Как бы Петя ни хотел, ему не удалось скрыть мелкую дрожь по всему телу. Я всё ещё не могла поверить, что это тот же парень, с которым мы так часто ругаемся по пустякам.

– Хорошо, а ты тут при чём? – я решилась задать самый важный вопрос.

– Я не знаю, мне просто кажется… Знаешь, будто я сам его туда столкнул.

– Петя, я чувствую вину за пожар в Нью-Йорке, хотя нахожусь на другом континенте. Я хочу сказать: это нормально – винить себя в чём-то, к чему не имеешь никакого отношения. Это твоё седьмое чувство, называется «совесть». А она дамочка несправедливая, – я впервые видела Петю таким подавленным, что даже решилась его обнять, положив голову ему на плечо. И, честно, мне показалось, что он как-то даже расслабился в моих объятиях, как бы мило это ни звучало. Я не особо помню, сколько я его обнимала, но помню, что, как только отстранилась, стул напротив меня отодвинулся, и на нём оказался Том.