Хрипя и пуская изо рта кровавые пузыри, Гиви кулем повалится на пол, сбивая оставшиеся табуретки.

– Бах! – Никто не заметил, как Бульдозер выдернул из-под куртки пистолет.

Только кровь и мозги из простреленной головы Серого брызнули на приклеенную к стене газету «Правда» со статьей Горбачева – «Наша перестройка – это та же революция. Без выстрелов, но глубоко и всерьез», забрызгав прицепом перепуганного Костика. Охреневший и оглушенный Цыганенок «в обнимку» с Серым повалился на пол рядом с трупом толстяка. Скинув руку мертвого телохранителя со своей шеи, Цыганенок судорожно вздохнул, сипя поврежденным горлом. Попытался встать и упал, поскользнувшись на скользкой крови. Попытался еще раз – у него, наконец, получилось.

– Вот, бля… – выдохнул Бульдозер, не выпуская из рук еще дымящийся пистолет и рассматривая учиненный разгром.

– Сука! Сука, такая! Тварь! – Цыганенок в приступе истерики накинулся на безжизненного телохранителя, остервенело пиная его остывающий труп с простреленной головой.

Бульдозер присел над телом толстяка и положил руку ему на шею, пытаясь нащупать пульс.

– Кажись, откинулся Плешак. Насовсем откинулся… – сообщил он подельнику, поднимаясь на ноги и походя к разломанному столу. – Этот-то хоть не зажмурился? – произнес Витек, нависая надо мной.

Я почувствовал хлесткий удар по лицу. Затем еще и еще. Как ни странно, но это придало мне сил.

– Тебе это… даром не пройдет… – просипел я, чувствуя, как рот наполняется металлическим привкусом крови. – Ответишь… сука… – Я зашелся в кашле, но Бульдозер терпеливо ждал.

– Где общак, старый? – спросил он, когда я затих.

– Сучий выкормыш! – Я презрительно скривил губы и попытался плюнуть ублюдку в харю. Но получилось плохо, кровь только по моему подбородку потекла. А еще я не чувствовал ничего ниже пояса, видимо что-то с позвоночником, да и руки меня плохо слушались.

– Ладно… – угрожающе произнес Витек, дотягиваясь до финки, торчащей из груди толстяка. Выдернув орудие убийства из мертвого тела приятеля, он с силой вогнал острое лезвие в мою руку, «прибивая» ладонь к столешнице. – Где общак, падаль?!

Я даже не вздрогнул, стоически перенося боль. Знали бы эти отморозки, как ломали воров на кичах во время «сучьих войн», уже бы обделались от страха!

– Я же тебя по кускам резать буду, Метла! – нервно взвизгнул Витек.

Я издевательски рассмеялся, вызывающе глядя в глаза своему мучителю:

– Не сцыте кипятком, волчары тряпочные – пипетки ошпарите! Не сломать вам Семена Метлу! И не такие твари пытались, да зубы обломали!

К Бульдозеру подошел Цыганенок, все еще потирающий шею:

– Этот не скажет – идейный, хоть в капусту его шинкуй. Видел я таких отрицал [20] на зоне.

– Не скажет… – согласился Бульдозер.

– Я пока хату пробью, – предложил Цыганенок, – может он тупо здесь бабло хранит…

– Сука!!! – истошно заорал Бульдозер, вновь накинувшись на меня.

Остервенелые удары ногами посыпались со всех сторон, но я лишь громче засмеялся, временами захлебываясь кашлем. Но я знал, что общака им не видать, как своих ушей! А значит, я победил!

Выдохнувшись, Бульдозер остановился и вновь навис над моим избитым телом, которого я уже совсем не чувствовал.

– Чё, Метла, думаешь, кинул меня, как лоха! – тяжело дыша, произнес Бульдозер. – Не угадал… Общак, по любому, моим будет! Только ты этого не увидишь, старый пидор… – Бульдозер вновь поднял с пола отложенный в сторонку пистолет, наклонился и поцеловал меня в лоб, как покойника. – Прощай, папахен…

– Я тебя, падлу, и с того света достану… – хрипло успел пообещать я до того момента, как он нажал на спусковой крючок. Звука выстрела я так и не услышал…