[1] Ложкарь – повар (уголовный жаргон).
[2] Лаврушник – уроженец Грузии или Кавказа (уголовный жаргон).
[3] Лакшовка – проститутка (уголовный жаргон).
[4] Чушкарь – грязный, опустившийся, презираемый всеми осуждённый (уголовный жаргон).
[5] Ряженка – водка (уголовный жаргон).
Глава 6
– Ух, ты, какой роскошный агрегат! – Восторженно произнес Борис, пристроив жилистую задницу на дорогом кожаном кресле рядом с водителем. – И подогрев сидушек есть? И бортовой компьютер? – Лесоруб с горящими глазами рассматривал светящуюся панель. – Вот, сука же – чудо враждебной техники![1]»
– Только граблями своими грязными здесь ничего не трогай! – строго прикрикнул на него Стас, вальяжно усаживаясь на водительское место. – Хрен после тебя отмоешь – химчистку салона заказывать придется!
– Ой, да ладно! – Но все-таки одернул руки от панели управления Борис. – Ничего ему не будет – это ж немцы склепали!
– Вот то-то и оно, что немцы! – «через губу» произнес уголовник. – Ты хоть представляешь, сколько такая тачила капусты стоит?
– Сколько? – «наивно» спросил лесоруб, который был прекрасно осведомлен, сколько стоит все это богатство – у них с Катькой в гараже стоял агрегат не хуже – в город за покупками гонять. Но знать об этом залетному фраерку явно не стоило. А то еще заподозрит своими куцыми мозгами, что всё вокруг совсем не то, чем кажется.
– Ты о таком лавэ даже не слышал, – презрительно фыркнул Колыванов, запуская двигатель кнопкой.
– Ух, ты! – Театрально выпучил глаза Борис. – Она еще и без ключа заводится? Прям как гоночный болид из Формулы-1?
– Мля, ну точно дерёвня… – с тяжелым вздохом произнес Стас. – Да, такая же, как в Формуле-1. Куда рулить? Где твой родственник с Бурятом калдырит?
– Давай, рули прямо, – показал пальцем лесоруб, – до Нахаловки докатимся – дальше покажу.
– Ну, давай, раз по-другому не умеешь… – покачал головой Колыванов, утапливая педаль газа.
Мерин бодро рванул со стоянки и выскочил на трассу, ведущую к рабочему поселку.
– Зверь! – вновь восторженно заявил Борис, высовываясь в распахнутое окно.
После принятие небольшой дозы спиртного, благотворно сказавшейся на «восстановлении» похмельного организма, свежий порыв ветра тоже основательно проветрил его одурманенные мозги. Голова практически совсем перестала болеть, а физическое состояние лесоруба пришло в норму. Он мог бы прямо сейчас легко вырубить этого гребаного городского утырка, но делать это в летящей на полном ходу машине, да еще и не на самой лучшей трассе, усеянной ямами и колдобинами, было бы верхом глупости. Ну, это фигня, успеет еще вырубить этого бычка.
А бычок-то явно «племенной», раскачанный, с толстой шеей, бугристыми мышцами спортсмена и сломанными ушами бывшего борца. Но по сравнению с крепким, но жилистым лесорубом, руки которого «привыкли к топорам», бывший спортсмен казался большим, но каким-то рыхлым. Видно, что чрезмерное возлияние и обжираловка, явно не пошли ему на пользу. А по сравнению с глыбоподобным Бурятом, он, вообще, не шел ни в какое сравнение.
Настроение стремительно улучшалось. Мандраж прошел, и Борис даже начал напевать еле слышно себе под нос старенькую, еще советскую песенку Эдуарда Хиля:
– Лесорубы -
Наша родина тайга,
Дед Морозу
Мы соседи.
Нас боятся
И февральская пурга,
И лохматые
Медведи!
Эге-гей!
Привыкли руки к топорам,
Только сердце
Непослушно докторам,
Если иволга
Поёт по вечерам,
Если иволга
Поёт по вечерам.
– Ты чего там бурчишь, чепушила деревенская? – недовольно произнес Стас, которого неадекватная реакция местного креста слегка нервировала: все пацаны сейчас там хавают-выпивают, а он вынужден катится хрен проссышь куда, словно распоследний лошара.