– Вы как, охламоны? – поинтересовалась Катерина. – В состоянии спектакль разыграть?

– Да как по нотам! – фыркнул Борис. – Вот еще бы ты нам опохмелиться по полписярика нацедила б…

– Обойдешься, любимый! – отрезала Катька. – Нехрен было вчера так нажираться!

– Ой, да ладно, Катюха! Ты ж знаешь, как у нас дела делаются…

– Вот именно, что знаю – через жопу они у вас всегда делаются! – недовольно произнесла жена.

Однако, она мгновенно перестала распекать любимого муженька, когда в помещение ввалились заезжие уголовники, а вместо этого, расплывшись в лучезарной улыбке, как это делала всегда, когда ситуация становилась горячее некуда и принялась полировать и без того чистые стаканы. Пока она забалтывала пахана гастролеров, а после тот заказывал Вазгену «легкий перекус», Борька в уме прогонял свои возможные действия. Голова гудела с перепоя, но крепкий организм лесоруба, закаленный хорошей физикой, чистым таежным воздухом и натуральной пищей, бегающей в лесах своим ходом, играючи справлялся с похмельем. Да еще и мощный выброс адреналина знатно прочищал чердак от остатков алкогольной интоксикации.

Как бы там не было, но Борис решил во чтобы то ни стало проверить свои предположения. А вдруг это совсем не те бандюки, приезда которых они ожидают с подачи Махмуда. Вдруг, это просто посторонние безобидные ребята, решившие провести несколько дней на чистом воздухе. Поохотиться, например, или порыбачить. Хотя, если взглянуть на их босячий прикид, совсем не подходящий для выезда на природу, да и на их протокольные морды, все сомнения сразу отпадали. Однако, Борис решил не заниматься херней, предполагая недоказуемое, а попросту проверить. И даже накидал в голове возможные варианты, как это провернуть.

Дождавшись, когда вся шобла успокоится, занявшись поеданием всего того, что притащил им Вазген, Борис, натянув на лицо благостную, но слегка страдальческую улыбку недалекого деревенского «алика», оторвал жопу от стула и, изображая крайнюю степень смущения, подошел к столу «гостей».

– Прошу прощения, господа! – слегка заикаясь, произнес он, гипнотизируя выставленный на стол запотевший графин с алкашкой. – Мне крайне неудобно отрывать вас от трапезы, – приложив ладонь к груди, проникновенно продолжил он свою тираду, – но не можете ли вы войти в наше с другом крайне тяжелое положение и… – Подобную пургу Борис наблюдал, когда вместе с Катюхой выезжал на выходные в город и к ним прилип какой-то бомжара, стреляющий мелочевку на шкалик у прохожих.

– Короче, Склифосовский! – презрительно гоготнул Ржавый, скользнув мельком по опухшей и небритой физиономии Бориса. – Много текста! Чё хотел, бедолага?

– Не соблаговолите ли вы выделить нам сто граммов сего чудного напитка, – после этих слов Борис демонстративно сглотнул слюну, вновь уставившись на манящий графинчик. – Чисто для поправки угробленного на лесоповале здоровья…

– Похмелиться, что ли, нечем? – догадался Стас, перехватив наполненный вселенской тоской взгляд Бориса.

– В долг не наливает, – тяжко вздохнув, указал в сторону кухни лесоруб, намекая на Катерину. – А мы с товарищем несколько поиздержались…

– А ну свали нах.й, чушкарь[4]! – недовольно рыкнул Стас, презрительно оскалившись.

– Подожди, Колыван! – остановил приподнявшегося со своего места приятеля Ржавый. – Зачем так грубо! Помнишь, как в «Джентельменах удачи»? Вежливость – лучшее оружие вора! – И вся толпа за столом громко заржала, поддержав шутку вожака. – Вот что, уважаемый, – произнес Ржавый, явно подражая своему отсутствующему здесь боссу Хорьку, – если сумеешь нам помочь – так и быть, помогу тебе и твоему корешу до кучи…