– На солнце жарко. Мне не нравится здесь.

– Что ж. Пойдем.

Джеймс выпрямился, подал мне руку и помог подняться. Пропустил в дверях вперед, я пошла, все так же цокая каблуками и размышляя, что никогда еще не ходила на таких высоких и голой. Обернулась, Джеймс стоял на пороге, опершись рукой о косяк, и ухмылялся.

– Ходишь, как шлюха. Задом виляешь.

Я разозлилась и демонстративно сбросила многострадальные «Джимми Чу-у-у» так, что они разлетелись в разные стороны. Сорвала с шеи ленту от блузки и тоже отбросила ее.

– Это мне тоже нравилось? – спросила с вызовом, уперев руки в бедра. – Когда ты называл меня шлюхой в постели?

Джеймс просканировал меня глазами с ног до головы, затем плавно двинулся вперед, засунув большие пальцы в петли для ремня на джинсах.

– Да, сладкая. Тебе нравилось. Ты много чего любила. Разного. Не помнишь?

– А как тебе нравилось? – я дернулась и приподняла подбородок, когда Джеймс схватил меня и оторвал от пола, поэтому его губы попали мне лишь в шею. – Как я называла тебя?

Он осторожно поставил меня обратно.

– Хантер.

– Хантер, – ну да, я могла бы и сама догадаться, – я буду называть тебя так, если ты перестанешь звать меня «шлюхой» и «Фэй». Договорились?

– Не договорились, – с провокационным огнем в глазах покачал он головой. – Ты же сама меня попросишь, малыш.

– Не попрошу, – я попыталась выскользнуть из его рук и отбежать, но он оказался проворнее и поймал меня у самой кровати.

– Попросишь, малыш. Как только я войду в тебя.

– Нет!

Я отбивалась, а он толкнул меня на постель, поймал мои запястья, прижал к покрывалу и принялся клеймить шею тягучими сладкими поцелуями. Я уже поняла, что отдамся Джеймсу, давно, еще когда он поцеловал меня у балконной двери, но мысль заниматься с ним сексом в роли Фей претила, поэтому я сопротивлялась. Но не учла одного – того, что видела своими глазами, когда нас преследовал голубой кадиллак. Мистер Уорнот предпочитал, чтобы было по его правилам – и никак иначе.

Он перевернул меня на живот, терзая шею уже сзади и не обращая внимания на возмущенные всхлипывания, которыми я его награждала. Просунув руку под мои бедра, нашел пальцем чувствительное место между нижних губ, жестоко надавил на него, растирая круговыми движениями, вынуждая меня покрываться ознобом и кусать собственные ладони. Кровь прихлынула вниз, оставив мою голову легкой и пустой. Все тело плавилось от неги, которую щедро вливала в мое тело его рука, палец Джеймса то погружался глубже, смачиваясь обильной влагой, то скользил, едва касаясь кожи. Я извивалась под мужем, терлась о его грудь и живот спиной, вымаливая еще немного ласки, потому что интуитивно ощущала – он не закончит, пока не получит от меня все.

Затем звякнула пряжка ремня, и я ощутила, как сильное мускулистое тело приподнялось, избавляясь от одежды, как моей ягодицы коснулся налитой, горячий и твердый мужской член. Замерла, когда Джеймс направил его в меня рукой и толкнулся бедрами, завершая движение. Кажется, воздух полностью вышел из моих легких. Я жалобно заскулила, а Джеймс плотно прижался ко мне всем телом и прошептал над ухом:

– Как ты хочешь, чтобы я называл тебя сейчас?

– Кристина… – пошевелила я губами почти беззвучно.

– Кристина, – Джеймс двинул бедрами, и это было такое чистейшее наслаждение, что на мгновение я выпала в астрал. Он целовал мою шею, затылок и плечи, нашел мою руку и переплел наши пальцы, а я вся расслабилась под ним, растеклась озерцом и просто принимала все, что он желал мне дать. – Ты такая сладкая, такая горячая, Кристина. Такая нежная. Как никогда.

В таком положении, подставив ему бедра и беззащитную спину и не видя его лица, я не видела и букв, белыми рубцами пылающих на его груди, и почти избавилась от дурных мыслей, поэтому доверчиво прошептала в ответ: