В исканиях мы внимаем голосу, идущему из глубин нашей природы. Так возникает потребность в правде, рождения которой в нас мы так жаждем, ибо это и есть наше предназначение. Так возникает и живое ощущение общности с другими людьми, такими же по сути, как и мы, ведущими такую же жизнь и имеющими такую же судьбу. Мы чувствуем себя звеньями одной цепи, сострадаем и помогаем чем можем, ибо, помогая другим, помогаем и себе. Стало быть, если кто заставляет себя проявлять сострадание к бедствующим и нуждающимся, на которых ему указывает сама жизнь, значит, искания пока что не всколыхнули глубин его существа. Они все еще молчат, безучастные и бездеятельные. О бедные, наивные эгоисты! Рано или поздно жар неукротимого стремления к правде выведет вас из оцепенения и прорвет оболочку вашей ограниченности.

Преисполненный чувства сострадания становится милосердным. Такова внутренняя суть глубинных жизненных процессов: помогаешь другим – помогают тебе. Было бы легкомысленно и абсолютно неверно ожидать воздаяния со стороны наблюдающих за нами высших сил. Здесь на Земле мы подчиняемся естественным законам жизни и реальной действительности.

Проявляя во всей полноте свое милосердие, мы все отчетливее ощущаем, что оно исходит от Бога. Наши дела – всего лишь воплощение воспринятой нами Божественной помощи, и самое главное здесь в том, что мы обретаем способность и силу сострадать.

По мере возрождения в нас изначального естества исполняется и наше предназначение. И тогда мы избавляемся от всех бед, которые навлекли на себя, пока жили не сообразно ему. Царство Божье вытесняет их.

Предыдущая заповедь означает вот что: когда в нас пробуждается правда и требует своего развития, человек до краев наполняется ею, иными словами, обретает правильное состояние духа. Здесь говорится о том, что, когда в нас оживает и не оставляет нас безучастными внутренняя связь с другими людьми, то эта общность, согласно своему изначальному предназначению, становится для нас источником жизненных сил и благодатных дел. Живущий не обособленно, а как член такого сообщества будет расти и развиваться именно как один из его членов. Живя для всех, он живет благодаря всем.

А если это так, то, значит, речь идет не о произвольной поддержке под влиянием нахлынувшего чувства сострадания, чтобы тем самым успокоить себя, а о непосредственном выражении исконно присущего человеку чувства единства с другими людьми, о проснувшемся в нас инстинкте сохранения такого сообщества. «Благотворительность» – это нечто совершенно иное, нечто очень хорошее, полезное, необходимое, но не имеющее к данному вопросу никакого отношения.

Здесь речь идет не о нравственной чистоте и безупречности человеческого существа. Тогда эти слова звучали бы по-другому, и Иисус сказал бы что-нибудь вроде: «блаженны совершенные» или «блаженны праведные». Но в таком случае изречение совершенно не относилось бы к сфере духовного, оно выпало бы из контекста всех других Заповедей блаженства и вообще не имело бы никакого отношения ко всему, что говорил Иисус. Ибо Он пришел призвать обратиться грешников, а не праведников.

В данном случае «чистые» антоним словам «замутненные чем-то», «смешанные с чем-то», «лживые», «лукавые» (ср. Мф 6:22; 10:16 и Ин 1:47). Здесь «чистые» – люди искреннего, бесхитростного ума. Это яркая отличительная черта Ищущих, но нравственно безупречными их, в общем-то, не назовешь. В этом их часто превосходят другие, воображающие себя уже нашедшими и считающие, что теперь могут направить всю свою энергию на нравственную полировку собственной души. Путь Ищущих проходит по другую сторону традиционного добра и зла и ведет к переоценке всех ценностей. Привычные нравственные принципы в значительной степени утрачивают свою обязательность. В нас начинают действовать иные категорические императивы, а покинув наезженную колею, легко и заблудиться. К тому же внутреннее беспокойство поначалу поднимает всю грязь, спокойно лежащую на самом дне нашей инертной души, чтобы вывести нас из себя при виде собственного замутненного существа. Но однажды мы замечаем, что где-то в глубине нас начинается очищение, стремящееся достичь поверхности. При этом искренность нашего ума, в котором зарождается искание, нисколько не умаляется, она и есть очаг внутреннего кризиса, который выносит на свет всю нашу гниль.