Особист, наоборот, имел вид довольный и очень коротко объяснил остальным, что за мародерство в военное время полагается много чего веселого, но никак не санаторное лечение, а раскрывать такие преступления ему не впервой. Фельдшер ожидал, что и им, как начальству, будет выдано по первое число, но нквдшник в бутылку не полез, рассыпать угрозы не стал, а таким же внезапным образом и убыл.

Окончательно провинившуюся команду добило то, что Берестов, не теряя времени зря, сходил на место происшествия и обнаружил, что немцев безголовых просто свалили в воронку с талой водой. И половина из них в сапогах и шинелях, а документов не сдано вообще никаких и оружие не собрано, хотя прямо на виду валялось с десяток винтовок. Оказалось, что командир умеет дрючить виноватых в три дубины, причем не отступая ни на йоту от устава, и моментально устроил козлищам веселую жизнь, длившуюся неделю.

А вместо четырех арестованных урок получил троих выписанных из госпиталя полуинвалидов, особенно выделялся коренастый плечистый крепыш с сильно обожженным лицом и повязкой через левую глазницу.

– Танкист? – спросил Иван Валерьянович одноглазого.

– Не-а, летчик, – усмехнулся криво тот.

– Не похоже. У летчиков граница здоровой и обожженной кожи иначе проходит, они обычно в очках, те защищают, – тоном знатока заявил Алексеев.

– Ну танкист, ладно, тебе-то что, старый? – огрызнулся новичок.

– Механик?

– Ну?

– Не запряг еще, не нукай. Толковый механик или так, в мазуте попачкаться?

– Да говори ты дело, черт бы тебя, дед, драл! Чего тебе от меня надо, старый хрыч? – разозлился вдруг танкист.

– Не кипятись, друг, просто до зарезу нам нужен толковый механик, – очень мягко, как полагается говорить с контуженными, продолжил разговор фельдшер. Сообразил, что таким сухим порохом вспыхивают с пустого места именно такие ребята, кому не повезло, и мозги в черепушке взболтались от близкого взрыва. Психопатизируются после контузии люди. Совсем недавно такое открыли ученые мужи, но Алексеев читывал медицинскую прессу и был в курсе.

– Ну?

– Для работы нужно тягло. Сам видишь, у нас только лошадки калечные. А тут вокруг по полям всякого железного много, вот если б что нам починить да попользовать. И нам всем хорошо, и ты бы внакладе не остался. Очень нам тягло механическое нужно, а механиков тут кроме тебя и нету.

– А, в этом смысле, – потихоньку остывая, ответил одноглазый.

И на следующий же день танкист явился к фельдшеру с готовым предложением: обойти на пару местных и поговорить.

– Эти ж черти тут живут, должны знать, что да где, только так спросту они болтать не будут.

– Может, предколхоза подключить и нагрузить? – спросил Алексеев, которому очень не хотелось таскаться по избам, лестницы были для него сущим мучением, а тут жили небедно, с крылечками. С другой стороны, он понимал, что лекарь для деревенских всегда авторитетнее не пойми кого с обгоревшей мордой, техников в деревнях уважали и побаивались, но с виду танкист был страшен и пока никакого авторитета не наработал.

– Нет, от него толку мало, он сюда прислан, для местных – чужак и пьет много, – толково пояснил горелый.

– Может быть, с детей начать? Мне пока никак обход делать не получится, работы по коллекции много…

– Будет если тягло – сразу несколько сложностей снимется. Те же жерди везти и за головами кататься проще станет. Понимаю, старый, что ходить не любишь, так и мне, знаешь, своей рожи стыдно, когда с бабами говорю. Я ж вижу, как они морщатся, и раньше-то не красавец был, а теперь, – тут танкист махнул рукой.

Повезло уже в третьем доме. Толковый мальчишка лет двенадцати с лета схватил, что нужно и тут же рассказал, что есть тут мостик неподалеку – верстах в трех, так вот по нему немцы отходили, да неудачно, хлипкий был мосток, видать, с отчаяния отступавшие по нему взялись перебираться, а может, и заплутали, но первая же машина провалилась с мостом вместе в ручей, а три другие немцы там бросили вместе с пушками, видать, пешком дальше побежали.