– Не компостируй мозги. Берешь, нет?

Папаша неспешно прожевал, прищурился.

– Свербит у тебя, что ли? Сиди, отдыхай в тепле, в уюте… Да не зыркай волком! Беру. По-родственному, так сказать. Двадцать тысяч.

Данила встал. Сгреб контейнер, криво улыбаясь, с трудом подавляя желание врезать родителю. Сегодня ему весь день хотелось кого-нибудь прикончить.

– Иди на хрен, я лучше это в сортир спущу.

И зашагал в вышеуказанное место.

– Стой! – рыкнул отец, превращаясь из желчного молодящегося старикана в хищника. – Придурок психованный!

Переворачивая стул, он бросился наперерез, схватил Данилу за руку и прошипел:

– Хватит меня подставлять! Как тогда, в парикмахерской… Девка уйдет – и поговорим. У меня к тебе предложение.

Данила с брезгливостью освободил руку. Вот уж повезло с родителем! Была бы у папаши возможность, пустил бы единственного сына на опыты и не любимой науки ради, а обогащения для. Доверия к нему у Данилы не было лет с пяти, и с каждым годом он все больше убеждался: родитель его – крыса, к старости крысиность в его сущности только преумножалась и концентрировалась. Ничем не брезговал старый хрыч.

Данила передумал спускать добычу в унитаз, он слишком хорошо знал отца: сейчас его вечно прищуренные черные глаза горели, значит, пахнет деньгами. Большими деньгами.

Из спальни выскользнула девушка, помахала папаше и послала воздушный поцелуй.

– Иди уже, – проворчал тот, завел руки за спину и, выпятив подбородок, прошествовал в кухню.

Астрахан-младший занял свое место у окна, выпил вина из горлышка и уставился на родителя.

– Только давай без пафоса, Тарас Григорьевич. Сразу к делу.

– Пять миллионов. Не рублей, – вкрадчиво улыбнулся родитель и подался вперед.

Данила пошевелил бровями, услыхав такую невероятную цифру, ничего не сказал и скрестил руки на груди. Папаша продолжил:

– И можно уходить из профессии, вольным ловчим совсем гайки закрутили, раз ты заявился ко мне железу скинуть. Это только начало, поверь мне. MAC решил заняться вами действительно всерьез. И вами, и свободными проводниками…

– К делу, к делу ближе, неубедительно вербуешь, – поморщился Данила.

– Уедешь в свой Рио или куда ты там хочешь и будешь мажорить. Я не шучу, цена вопроса – пять миллионов. Теперь тебе придется послушать и потерпеть. Примерно там, где сейчас центр Сектора, раньше был научно-исследовательский институт, проводились сложные и дорогостоящие эксперименты, теперь НИИ накрыто Глубью. Не кривись, я знаю, что говорю, вся информация проверенная. Так вот, – родитель причмокнул, – эксперимент, который, судя по всему, и спровоцировал появление Сектора, записывался на носитель, будем называть его «черным ящиком». Мне нужен этот «черный ящик».

Данила снова приложился к горлышку бутылки и постарался сделать равнодушный вид, но в его сознании плясали беспорядочные картины. Собственный клуб… Два спортзала, тир, на первом этаже – боулинг… бильярд… И свалить в Мексику. Нет, лучше – в Бразилию. Туда, где не запрещен огнестрел. «Очнись! – напомнил о себе здравый смысл. – Хватит бредить!» Данила тягостно вздохнул и сказал:

– Нереально. Я – ловец, работаю перед Барьером. Сектор – не моя специализация, самостоятельно я там долго не продержусь.

– Но у тебя есть проводник. Лучший из проводников, это раз. Два – у меня есть человек, который ближе к Глуби начнет чувствовать искажения, но она слишком неопытна, сама туда не дойдет… Зато она – молодой ученый, поможет ящик отыскать, а то ты и не узнаешь его.

– Она? – возмутился Данила. – Ты из ума выжил? Бабу тащить в Сектор?

Папаша пропустил реплику мимо ушей и продолжал: