Поднявшись на верх, он оказался возле своей двери. Второе чувство Эвальда подсказывало, что было как-то не так и он тут не один… Обхватив левой рукой рукоять кинжала, который был спрятан у него за спиной, он правой рукой толкнул входную деревянную дверь. Послышался скрип, после чего он вошёл в комнату, освещённую светом горящей на столе свечи.

– Ну здравствуй, сладкий…

Голос был женским. Эвальд сразу увидел красивую обнаженную девушку, которая грациозно поднялась с кровати и лёгкой поступью приблизилась к воину.

– Я от тэна, – подойдя в плотную она обхватила его грудь и очутившись за его спиной, стала гладить рукою.

Оглядевшись по сторонам, Эвальд немного расслабился и закрыл за собой массивную дверь.

«От тэна, так от тэна, – с радостью подумал он.»

Лезвие от летящего кинжала просвистело через комнату и мгновенно перерубив свечу пополам, заставило ее пламя затухнуть, а пламя самого Эвальда разгореться с двойной силой…

Следующий день все было как они и планировали. Проснувшись утром в своей кровати от стука в дверь, уже без девушки, которая успела улизнуть, Эвальд получил от двух угрюмых воинов большой сундук. Открыв его, он обнаружил мешок с золотом и купеческую одежду, все как обговаривалось с Евсевием. Отдав кошелек с монетами Аде и Раймонду, который без лишних слов взял их, те отправились кутить, оставив Эвальда самому себе. За целый день парочка обошла все трактиры и рынки Староместа. Покупая разные вина, еду, одежду, компания угощала обычных людей, особенно сомнительной внешности и во всю рассказывали о своей легенде. Благодаря этому половина города запомнила эту парочку: голосящую пьяную девку, в ярком красном наряде, которая плясала с каждым кто ей предлагал или смеялась с каждого слова и юношу, который пел бравые песни о ратных подвигах и пил так, что местные пьяницы слюной давились. Бравый юноша постоянно кричал, о папином наследстве, о товаре, что они везут для него, сколько у них дворцов и слуг, кричал даже, что уже воевал и сложил десятки голов ордынцев, что кочуют по бескрайним степям Саригоса и не боялся кого-либо. Несколько раз он завязывал драки и только прохожие успевали его разнимать, под хохот и смех красавицы девушки. Они даже спалили фургон, груженный капустой, чем привлекли к себе внимания стражников, но блеск нескольких серебряников и улыбка красавицы, уладили конфликт. Ближе к ночи половина Староместа только и говори о не известно откуда появившихся то ли племянниках купцах, то ли детей вельможи, с несметными богатствами и деньгами! Особенно ссуды шли в трактирах и в лавках торговцев, где слова передавались из уст в уста. Когда на улице уже стемнело и город погружался в сон, ещё иногда то в одном месте, то в другом слышался звонкий голос юноши ещё продолжал быть слышен по всюду.

– Я от тэна, господин, – другой женский голос застал Эвальда в том же месте, что и вчера – в своей комнате на втором этаже таверны.

Весь день, что его эонги кутили и сорили деньгами, он посещал все трактиры и закоулки города, пытаясь узнать хоть какую-то полезную информацию, но слухов, кроме как о двух избалованных родственниках какого-то вельможи, разбрасывающих деньгами и угощающих всех выпивкой, никто не хотел говорить, из-за чего наемник покупал только выпивку и к вечеру изрядно был пьян…

Эвальд вновь огляделся, но на этот раз кинжал не метнул. Вместо этого он разглядел в полумраке красивую нагую девчушка, которая только-только расцвела, с пышными светлыми волосами, плавно окружающие ее груди.

Тяжело вздохнув, Эвальд хотел было сказать отказом – перед работой надо было набраться сил, но дневная попойка, которая была с утра и до вечера утомили его и заставили выпить внизу ещё несколько кубков староместского эля, который дал ему в голову.