Хороший тамада, и конкурсы интересные.

Не вцепись я в его сильные плечи, вряд ли бы держать стал. Уронил бы на пол и поржал с друзьями, над своей неуклюжей сестренкой. Но не на ту напал.

Я задергалась в его объятиях, пытаясь вырваться, но так ничего и не добилась. Лицо психа скривилось в презрительной усмешке, а хватка на талии стала жестче, впечатывая меня еще сильнее в его каменное тело.

– Отпусти меня сейчас же, скотина, или я пожалуюсь Изольде! – яростно зашипела я в его наглую рожу, и тут же снова завизжала, почувствовав, как меня, без каких-либо проблем, отцепили от себя, подкинули в воздух и вновь поймали, показывая, кто тут сильнее.

Подействовало, надо признаться, на ура.

Да, характер у меня не сахар, могу довести до точки кипения с нуля до двух секунд, но за все мои восемнадцать лет, в какие бы неприятности я не встревала, сколько бы врагов не нажила, никто и никогда не применял ко мне силу. Даже отец в те дни, когда я поздно возвращалась домой с вечеринок, или ослушивалась его наказов, предпочитал не брать в руки ремень, а решать все на словах.

Осознав, что я не контролирую ситуацию и полностью завишу от прихоти этого ненормального, я почувствовала, как вся бравада в секунду испарилось, и на ее место пришел панический страх.

– Ты на меня первая напала. А если выпущу, то что? Снова на меня накинешься, стерва капризная? – зло выплюнул подонок, наклонившись еще ближе к моему лицу.

Его губы оказались в считанных миллиметрах от моих, а глаза словно в душу заглядывали. Я быстро зажмурилась, но кто в здравом уме будет укрываться от урагана малюсеньким пледом? Все равно ощущала себя так, будто в лапы хищника угодила, и он вот-вот меня сожрет.

– Ты сам первый начал, за каким чертом полез к моему парню? Кто тебя просил?

– Считай, что твоя карьера Долговской подстилки подошла к концу. Увижу рядом, даже разбираться не буду, сверну шею твоему ненаглядному, – и столько в его словах ярости было, что я поняла – не шутит.

– Ты не имеешь права!

– Имею, как ты сама много раз мне напоминала, ты моя сестра.

– Раньше ты утверждал обратное!

– Считай, что я передумал, – еле сдержалась, чтобы пощечиной не стереть с его лица довольный оскал.

Лучше не будить лихо, а тихо-мирно написать жалобное письмо его матери, и попросить отца забрать меня из этого места. Все верно, так и поступлю. Осталось только вырваться из его железной хватки и переждать бурю в безопасном месте. А именно, в кабинете ректора.

– Что здесь происходит, Матвей? – строгий голос Изольды ворвался в наше с Белорадовым тесное пространство, возвращая к реальности. Для меня он прозвучал музыкой, для психа, судя по выражению лица, набатом.

Но он, надо заметить, быстро взял себя в руки. Прежде чем я успела открыть рот и наябедничать, Матвей опустил меня на пол, повернулся к преподавательнице, рядом с которой стояла моя соседка по комнате Маша, которая, похоже, ее и привела, и поднял вверх обе руки.

– Ничего особенного, Изольда Вячеславовна. Просто решил немного с сестренкой поболтать, – осознав, что меня больше никто не держит, я рванула к Изольде и спряталась за ее спину.

– И для этого избил Михаля? – вот, сдала, пусть теперь выкручивается.

– Избил? – в притворном удивлении приподнял брови Белорадов, – случайно толкнул плечом, кто же знал, что пиявки такие хрупкие.

– Это все ты будешь Дмитрию Александровичу рассказывать, иди за мной, – услышав имя ректора, Матвей озверело скрипнул зубами, а Изольда, даже не оборачиваясь, направилась к выходу из зала, но у самых дверей притормозила, – Резнов, Беседин, вы тоже.

Три шкафа, злобно зыркнули на нас с Машей и отправились вслед за Изольдой. А я, почувствовав, что опасность миновала, поправила задравшуюся юбку, бросила благодарный взгляд на Зайцеву, и неприязненный на всех тех застывших рядом слабаков, кто в сложной ситуации даже руку помощи не подал хрупкой мне. Затем направилась к выходу.