Спустя год после прихода Сандберг новый управленческий тандем изменил политику конфиденциальности Facebook, проложив путь к экономике надзора. TechCrunch так описал стратегию корпорации: «Если против социальной сети поднимется серьезная волна протеста, она сможет заявить, что пользователи сами приняли решение поделиться своей информацией со всеми» (Kincaid, 2009, para. 6). Давшееся непростым путем понимание экономики надзора подготовило Цукерберга к realpolitik нового экономического порядка: «Мы решили, – объяснял он, – что социальные нормы теперь будут такими, и просто сделали это» (B. Johnson, 2010, para. 15; см. также: Srinivasan, 2019).

Новые экономические основы надзорного капитализма начинаются с его первородного греха. Человеческий опыт объявляется бесплатным сырьем для рыночных действий, начиная с его скрытного извлечения и преобразования в поведенческие данные. Эти данные становятся входом в новые области высокоточных предсказаний: эмоции, личность, политическая и сексуальная ориентация и многое другое. Излишки данных немедленно переопределяются как корпоративные активы, частная собственность, доступная для проприетарных вычислений индивидуальных и коллективных профилей и предсказаний.

Надзорные капиталисты соревнуются друг с другом за то, чьи предсказания лучше снижают неопределенность. Эта ключевая коммерческая цель требует масштабного извлечения, производства и обработки данных, создаваемых людьми, подобно тоннам пшеницы или баррелям нефти. Продукты-предсказания продаются бизнес-клиентам на новом типе товарно-сырьевого рынка, где торгуют человеческими фьючерсами. Иллюстраций этого может служить документ Facebook 2016 года, описывающий его «ИИ-основу» под названием FBLearner Flow. В отсутствие демократического противодействия его ИИ «ежедневно поглощает триллионы точек данных» для построения тысяч моделей. Эти вычисления поступают в его «сервис предсказаний», производящий «более 6 миллионов предсказаний в секунду» (Dunn, 2016). Это строительные блоки продуктов-предсказаний, которые продаются компаниям, рекламодателям, политическим кампаниям и другим покупателям, заинтересованным в том, чтобы знать, усиливать или подавлять предсказанное поведение индивидов и групп (Biddle, 2018b).

«Коэффициент кликабельности» был лишь первым глобально успешным продуктом-предсказанием, а таргетированная онлайн-реклама стала первым процветающим рынком человеческих фьючерсов. Так появился на свет надзорный капитализм, и все свидетели его рождения были обязаны хранить это в тайне (Searle, 2010, p. 85–86, 13).

Масштаб и охват скрытного накопления поведенческих излишков показывает ложность идеи «экономики внимания», поскольку основная работа здесь выполняется за пределами поля внимания. В действительности эта идея опасным образом исказила общественное восприятие, создав ложную иллюзию, что для защиты от извлечения данных достаточно контролировать свое внимание. Факты говорят об ином. То, что вы не уделяете чему-то внимание, никак не защищает от скрытного извлечения сигналов, которые производятся и захватываются за пределами человеческого осознания и контроля. Можно тешить себя иллюзией выбора (Kim, 2013; Radin, 2012), принимая отдельные решения поделиться какой-то информацией с корпорацией, но эта информация ничтожна по сравнению с объемом поведенческих излишков, которые скрытно захватываются, агрегируются и выводятся на основе анализа. Таким образом, принцип сокрытия, воплощенный в таком надзоре, является необходимым элементом этой фундаментальной стадии экономических операций и становится важнейшим механизмом институционального воспроизводства (Binns, 2022, p. 21).