Ты как член компартии не могла ходить в храм. Но ты не была воинствующей атеисткой: твои дети и внуки – крещеные. В доме, когда партия ослабила свои ошибочные требования к верующим членам партии, сразу же были поставлены на место иконы. Ты молилась и знала молитвы. Но ты глубоко и преданно верила в непогрешимость и справедливость социалистического строя, который исповедовала вся наша великая страна. Принцип «раньше думай о Родине, а потом о себе» для тебя, для твоих родителей, детей и внуков не было пустым звуком.

Каким же горьким было твое разочарование, когда ты поняла, что те люди, которые руководили сельской партийной организацией, относились к своим партийным обязанностям формально. Когда ты похоронила мужа, моего отчима, осталась одна и решила переехать ко мне жить в Республику Коми, ты первым делом решила сняться с партийного учета. Мы пошли с тобой вдвоем за партийным билетом. И секретарь партийной организации на ходу, очень буднично, не пожав руки, не сказав «спасибо» за работу, отдал тебе партийный билет и учетную карточку. Ты покидала свою родину навсегда. Я помню, как ты плакала. Как тебе было обидно от проявленного равнодушия. Ты говорила, что он должен был сказать «спасибо» хотя бы за те взносы, которые ты честно проплатила партии более 30 лет, отрывая копейки от своих детей. Ты не сожалела о том, что ты была коммунисткой. Тебя унизило равнодушие конкретного человека, который, по твоим понятиям, должен был быть другим.

Дорогая мама, в этом письме к тебе на небо я могу с полной уверенностью отметить, что частный случай, с которым ты столкнулась как представитель передовой части сельской интеллигенции, красноречиво подтверждает начало деградации механизма партийного руководства страной задолго до 90-х годов. Для приспособленцев, к категории которых и относился секретарь партийной организации села, главным было решение личных вопросов, а не партийных и государственных. Он совмещал высокую должность в колхозе и одновременно формально выполнял обязанности секретаря партийной организации. Формализм в стиле его руководства зашкаливал, людей перед собой он уже не видел, о чем и свидетельствует частный случай, произошедший с тобой.

Ты не отказалась от своих идеалов и до конца дней своих не роптала на судьбу. Будучи фактически прикованной к постели, ты никогда не сидела без дела. Ты интересовалась тем, что происходило в мире, в обществе. Была моим личным политинформатором. В течение дня ты записывала, а когда стала плохо видеть, просто слушала и запоминала интересные выступления по телевизору известных политиков России, Республики и по вечерам все мне пересказывала.

Я потеряла в Афганистане сына Геночку, а ты – внука. Ты переживала все человеческие потери в Чечне как свои. И когда пришло время служить твоим младшим внукам, ты молилась и ждала их из армии.

Дорогая мама! Теперь я очень хорошо понимаю, с каким психологическим комплексом в душе ты прожила жизнь. Ты никогда мне не рассказывала о моем биологическом отце. Хотя вся деревня знала его и то, что я его дочь. Но мне так и не выпал случай хотя бы с ним поговорить. Такова жизнь. Уже, к сожалению, никто не ответит, почему так все сложилось в жизни. Но Богу было угодно, чтобы его сын Женя нашел меня. Мы с Женей изредка переписываемся. Приглашает в гости на Родину. Очень хочется поехать на Родину. Поклониться дорогим могилам, пройти по знакомым улицам и вдохнуть воздух родной земли. Мама, нынешнее время резко отличается от того времени, в которое ты жила. Отличается в отношениях между людьми, в жизненных оценках, в морали и во многом другом. Я считаю, что не имею права никого осуждать и ни на кого держать обиду. Когда я это поняла, мне стало жить намного легче. Не суди, да не судим будешь.