– Кушай!

Я сначала внимательно рассмотрел еду. Щи были сварены из курицы, зеленых листьев и какого-то странного овоща, который старательно маскировался под желтую картошку. Из привычных составляющих я выловил морковку и лук. На вкус оказалось весьма приятно. Почему-то вспомнилась русская бабушка, к которой отец возил меня на каникулы. Знакомство с ней выдалось недолгим – она умерла через три года после нашего переезда из Кореи. Я заработал ложкой, опознав в зеленых листьях крапиву. Жалко только, всё было разварено до такой степени, что разваливалось на языке. И остро не хватало чесночка и сметанки. Служители довольно крякнули при виде такого аппетита.

– Я так понимаю, девочка чистая, – сказал курчавый.

– Чистая, – кивнула Годана. – Даже родинок почти нет. Худющая – жуть! Одни жилы да мослы. Поздно созревать начала, впрочем, с такими-то приключениями неудивительно. Я бы дала ей лет восемнадцать.

Я чуть не поперхнулся. Какой, оказывается, замечательный у меня был уход за собой! В тридцать лет выглядеть как восемнадцатилетняя девушка с задержкой в развитии не всякому дано. А мама всё нос воротила от моей косметической фирмы. Как выяснилось, зря. Отличные у них скрабы, маски и кремы! Замечательные!

– Как самочувствие Дана Втораковича, Илья? – спросила Зденька курчавого. – Не пошла его болезнь на убыль?

Оказавшийся Ильей мужчина степенно огладил бороду.

– Я тишком слуг расспросил, и те говорят, что ему становится хуже. Но к их словам следует относиться с осторожностью: они часто преувеличивают. Вот вернется Арант Асеневич – и узнаем точно. Дан Вторакович почти месяц как на земле живет. Равновесие его уже должно было прийти в порядок.

– Говорили ему, что долго в море плавать нельзя, – укоризненно проворчал кто-то в дальнем углу стола. – Что вдоль берега ходить надо. А ему всё неймется. Неведомые страны ему подавай! Земли диковинные! Вы мне хлеба лучше подайте!

– Вот уж точно, – поддакнула Годана, протянув требуемое. – Многие мореходы мнят себя крепкими и непоколебимыми. Нет в них понятия, что морю и ветру любая человеческая воля, как нам – муха. Предупреждай не предупреждай, а пока самих не клюнет – не прислушаются к мудрецам Порядка. Вот и Дан Вторакович из той же породы…

– Придержите язык, – раздался строгий голос Аранта от двери.

Он прошел к столу, позволил наполнить щами миску, взял ложку и хлеб. Служители замолчали, внимательно наблюдая за ним. Мудрец ел сосредоточенно и молча, глядя куда-то в стол. Между его бровями залегла хмурая морщинка – свидетельство крайней озабоченности владельца. Всем стало ясно, что слуги не преувеличивали.

Закончили обед в тишине. Никто не решился нарушить сосредоточенную думу главного. За первым последовало второе: жаркое с грибами в пузатых горшочках. Я со вздохом от своей порции отказался. Глаза хотели, но в желудок не поместилось и половины миски щей. Настаивать Зденька не стала. Видимо, понимала, что «исхудавшая в плену девочка» сразу всё съесть просто не способна.

Затем тихая служанка, которую я сразу даже не заметил, собрала посуду и стала разливать из пузатого заварочника и самовара чай. Почуяв запах, я чуть не прослезился и первым протянул чашку. Русские умудрились приготовить самый настоящий Паха-Ча – мятный чай. Арант с тяжелым вздохом налил его из чашки в расписное блюдце.

– Всё плохо, братья и сестры, – сказал он и подул на блюдце.

Я огляделся. Да, чай полагалось пить не из чашек, а сначала остужать, затем цедить небольшими порциями, как в старом мультфильме «Летучий корабль», и закусывать сладостями. Последние здесь были представлены яблочной пастилой, вишневым вареньем и пряниками. Да, русские всегда знали толк в чаепитиях, даже альтернативные. Я тоже налил чай в блюдце и прислушался к разговору.