«Почему тебе так нравится это место?» – тихо спросила Ксюша, любуясь безмятежной лесной поляной, утопающей в зелени пышных елей. Дима лишь пожал плечами и удобно устроился в самом центре этого таинственного уголка. Ксюша неразборчиво пробормотала что-то о клещах, разостлала бархатистый синий плед и, как легкая пушинка, опустилась рядом. Поляну наполняли шелковые лучи золотого солнца, озаряющего лес в зените. Она пересела ближе, обняла его за плечи и наблюдала за грациозным полетом красной бабочки. Каждое нежное прикосновение девушки вызывало у Димы трепет, а его кожу окутывали мурашки. Казалось, Ксюша понимала, почему он так любит это место: дивное спокойствие окутывало пространство и сердце, а тишина очищала душу, уставшую от повседневной суеты. Она осторожно гладила его спутанные каштановые волосы, чувствуя легкое дыхание, и боялась пошевелиться, чтобы не потревожить внутреннюю гармонию любимого.
День второй…
[Запись 1. 8:45]
За ночь я до костей околел, похоже, что началась предполагаемая всеми ядерная зима. Апрель в этом году выдался удивительно теплым, но прошедшая ночь показала жестокую действительность. Теперь мне следует всерьез задуматься об отоплении, иначе придется стать замороженной кочерыжкой и долго и мучительно умирать от переохлаждения. Под утро услышал странные звуки, доносящиеся, по всей видимости из гаража надо мной, походили они на скрип деревянных полов в старых домах. Надеюсь, что это обычная зверушка пришла из леса, который окружает деревню со всех сторон, и просто попыталась зачем-то пробраться в гараж, возможно, почувствовав как-то меня с Карасем. Если это пришли люди, то меня жду ой какие неприятности. Да, сейчас большее беспокойство вызывают именно разумные существа по типу меня. С животным-то все понятно, оно само до смерти боится тебя, а вот человек человеку в такие тяжелые дни враг.
[Запись 2. 14:39]
Сегодня пришлось съесть полбуханки хлеба и запить ее горьким рассолом. Не могу сказать, что это прямо вкусно и не то, чтобы я жаловался, и не такую будру, как говорится, пили, просто несытно, но главное: жить все же можно и так. Нужно экономить по максимуму, однако, рано это случится или поздно, придется покинуть свое, допустим, уютное жилье и выбраться куда-нибудь до ближайшего сельпо. В голове я уже прикинул, что из моего гаража можно будет сделать настоящую базу на поверхности. Доски есть где взять, еще знаю, откуда можно достать два больших свинцовых листа – на пункте приема металлолома в конце улицы за шиномонтажной станцией, правда, это почти в другом конце деревни, но справимся. Резина, вроде, тоже с грехом и пополам справляется с радиоактивным излучение, но это пока что только догадки. Говоря о радиации, я, на удивление, чувствую себя совершенно здоровым и полным сил: волосы не опадают, кровью не блюю, разве что начал беспокоить кашель, но, кажется, я просто простудился в этом сыром и холодном погребе. И до пневмонии так-то недалеко. Любой чих сейчас может укоротить мою и не без того недолгую теперь жизнь, и я решился, что в скором времени займусь реализацией проект «Пост», правда, крышку погреба я все еще открывать боюсь.
Вновь отложив тетрадь, Дима сладко потянулся и почувствовал, как заныла спина и плечи. Все же не совсем удобно писать на ящике, держа его на коленях да еще под тусклым огоньком одной единственной свечи, а больше он не поджигал, потому что экономия должна быть всегда и во всем! Вся тетрадь, все руки – просто все заляпано воском, как можно работать в таких условиях? Это почти автобиография выжившего после ядерного апокалипсиса! Через сотни, а может и тысячи лет ученные найдут тетрадь и тело, погребенное под тонной земли, только от тетради, наверное, ничего уже не останется, но, если ее в смолу залить, то она просуществует еще несколько веков в первозданном виде! Дима усмехнулся от своих же мыслей и присел на ящики – они жалко скрипнули под его весом и едва не развалились, не наделав дыр гвоздями на ягодицах. Шок и адреналин прошедшего дня сняло как рукой, на их смену пришли дрожь и едва заметная паника. Как только не пытался он успокоить себя, все оставалось гнусным. Дима, естественно, понимал, что сможет от силы протянуть еще пару недель, а может даже месяцев, но точно не больше. Радиация вскоре его заберет в мир иной, издевательски вытягивая ниточки жизни из тела и души, если жажда или голод не сделают этого раньше. От того предательские сомнения поселились в голове, мол, а зачем беспокоится о выживании, если все канет в лету? Хотя под это тупое распределение можно подогнать любую ситуацию и дилемму, а смысл все одно остается неизменным – все бесполезно. Вряд ли ему удастся сделать что-то для мира или общества, ведь то и то разрушено и мертво. Для себя можно только умереть, пустив пулю в лоб, но жаль, что нет ружья, да вот Дима все за кота своего переживал. Как же Карасик без него проживет? Бедное животное и вовсе невиновато в случившемся, а кто может быть виновным? Есть же тот из-за кого вся планета вспыхнула пламенем ядерных пожаров и по чьему повелению погибли миллионы или даже миллиарды? Кто уничтожил род могущественных существ? Ответ один – только человек.