На лавочке, под тем самым дубом, где я когда-то ела мороженое, сидела рыжеволосая девочка лет пяти, сжимая в руках большое яблоко. Слёзы катились по её щекам, но малышка их словно не замечала.

– Привет, солнышко, – осторожно произнесла, присев перед крохой на колени, стараясь при этом не напугать ребёнка. – У тебя что-то случилось?

Я уже собиралась спросить, где её родители, когда вскинув заплаканное личико, на котором тут же появилась счастливая улыбка, она наклонилась вперёд, внезапно обняв меня за шею.

– Мама, мамочка, миленькая, родная, – захлёбываясь рыданиями, шептала малышка, уткнувшись мне в плечо, – наконец-то я тебя нашла.

Она цеплялась за меня так отчаянно, с такой силой и затаённой надеждой, что отстраниться я просто не смогла.

Удары сердца отсчитывали пройденные секунды, неспешно разраставшиеся в минуты. Постепенно рыдания стихали, сменяясь редкими всхлипами. И когда, наконец, девчушка отстранилась, заглянув мне в лицо, я с облегчением выдохнула.

Вот сейчас она рассмотрит меня получше и поймёт, что я не её мама. Вот сейчас… Ну же…

Но чуда не происходило.

– Тебя как зовут, солнышко?

– Верочка, – ответила она, вытирая кулачком мокрые от слёз щёчки. – А ты разве не знаешь? Папа сказал, что это ты так решила меня назвать.

Вот и что ей на это ответить? Ух, оттаскала бы я за уши этого папашу, который мало того что врёт дочке напропалую, так ещё и не присматривает как следует за ней.

– Иногда взрослые такие рассеянные. Часто чего-то забывают, или кого-то. Вот как твоя няня, например. Забыла проверить, перед тем как уехать, на месте ли ты. С нами такое бывает. Иногда.

– А я вот знаю, что тебя зовут Надежда, – доверительно шепнула девочка. – Надежда Румянцева.

– Откуда? – поперхнувшись воздухом, удивлённо просипела я, нащупав лавочку и переместив на неё свою ошалевшую от происходящего тушку.

– Вот, – она вытащила из кармашка смятую вырезку из журнала и протянула мне, с гордостью добавив: – Сама прочитала.

Развернув трясущимися руками клочок глянцевой бумаги, я уставилась на статью трёхлетней давности, где красовалась моя фотография.

– Папа сказал, это ты меня держишь маленькую, – поделилась новой информацией кроха, и желание настучать её папе по макушке усилилось многократно.

Это каким же идиотом надо быть, чтобы сказать такую чушь ребёнку? Впрочем, сама виновата, ведь знала, что не стоило соглашаться на эту дурацкую фотосессию, но что сделано, то сделано.

Снова взглянув на фото, вспомнила события трёхлетней давности, словно они были вчера. Я тогда активно участвовала в молодёжном движении и нас пригласили на открытие нового перинатального центра, об удобстве и высокотехнологичном оборудовании которого как раз говорилось в той статье. И когда журналистке, освещавшей это событие, понадобилось фото, решили не привлекать настоящих рожениц. День был морозный, фоном выбрали здание центра, так что здоровьем мамочек и деток рисковать не стали. Вот мне и всучили муляж ребёнка, завёрнутый в одеяльце, который использовали на занятиях для первородящих по пеленанию и уходу. Почему такое сомнительное счастье досталось мне? Всё потому, что подружки как раз ускакали припудрить носик, и среди парней на улице осталась я одна. Ох, сколько подколов после этого было…

– Мамочка, ты грустишь? – выдернула меня из воспоминаний Вера, вернув в суровую реальность.

– Нет, что ты, детка, просто задумалась, – ответила ей, оглядываясь по сторонам в надежде увидеть мужчину, бегающего в поисках ребёнка. – А где нам можно найти твоего папу?

– Он улетел куда-то по делам, а со мной осталась няня Маша, – задумчиво взглянув на яблоко, ответила малышка и, протянув мне, добавила: – Будешь?