– Рэлла Надежда, все, приехали. Это надолго. Может люфтер вызвать? Мы слишком далеко от дворца.

– А самим, что не справиться?

– Это очень долго, Рэлла Тальконы, – отозвался водитель, разом ставший пунцовым и мокрым от пота. – Простите меня, пожалуйста. Я все проверял перед выездом. Я не знаю, как так получилось, простите… Он ждал заслуженной вспышки гнева и затравленно вжал голову в плечи.

Надежда, презрительно ухмыльнувшись, выбралась из машины. Раскаленное дорожное покрытие жгло ноги даже через подошвы туфель, и она предусмотрительно сошла на пыльную щетину жесткой травы.

– Так что? люфтер вызывать, – подхватил Кадав, – или полицию? Они махом прилетят. Или, может быть, остановить сейчас любую машину. Вам ее с радостью уступят и еще за великую честь сочтут.

– Что-то мне ничего этого не хочется. Сообщи Найсу, пусть пришлет нашу машину. Я лучше подожду. Не хочу, чтоб завтра об этой поломке знала вся Талькона.

– Но, Рэлла Надежда, кондиционер тоже не работает, скоро в салоне невозможно будет сидеть от жары.

– Пусть. Не умру.

И тут Бернет робко предложил.

– Рэлла Надежда, если хотите, можно подождать у меня дома. Это здесь рядом, только за угол свернуть.

– Хочешь сказать, что я у Кадава была, а у тебя нет? Ну, что ж, веди. Только предупреди домашних, что мы идем. Не люблю неожиданных визитов.

Бернет приотстал на два шага и с минуту что-то вполголоса наговаривал в микрофон браслета, держа его у самых губ, при этом не переставая внимательно наблюдать за улицей.

Отделанный салатовой каменной крошкой двухэтажный особнячок втискивался между двумя подобными строениями, занимая по фасаду около двенадцати метров улицы и отступая вглубь примерно на столько же, чтобы освободить место между подъездной дорожкой и глухими каменными стенами соседних особняков миниатюрному подобию пестро цветущего, идеально ухоженного сада. Четыре цветочные клумбы и несколько декоративных кустиков вдоль стен, но ни единой лишней травинки, ни увядших соцветий и лишних загущающих веточек – абсолютный порядок и завораживающая гармония любовно подобранных растений. Надежда замедлила шаг. Уж насколько ухожены дворцовые цветники, но не так!

– Это все, Рэлла Надежда, сестра моя старшая старалась, – пояснил Бернет – Для Берти сад – единственная любовь и отрада. Она стеснительная у нас очень.

Гостей встречали у порога высокая статная женщина, с глаз удивительно похожая на Бернета и жмущаяся к ее плечу, глядящая себе под ноги девушка, если судить по прическе. Ее, не по возрасту расплывшаяся, фигура смотрелась монументально.

Гостиная, обставленная преднамеренно роскошно, должна была видимо говорить о немалом достатке этого дома.

Хозяйка, извиняясь, лепетала что-то о супруге, который отсутствовал по долгу службы. Суетилась горничная, расставляя на столике прохладительные напитки. И только Берти, закаменев, стояла посреди гостиной. И в ее взгляде ее темных кругленьких глаз смешивалось неистребимое любопытство и все перекрывающий панический страх. Вернее, читался он в одном глазу, левом. Правый смотрел спокойно, неподвижно, не выражая никаких эмоций.

– Берти, – обратилась к ней Надежда, пытаясь хоть как-то разрядить ситуацию и в душе всячески ругая себя за то, что послушалась Бернета, пошла в гости. (Опять устроила целой семье стресс по полной программе. Девушку напугала до полусмерти.) – мне очень понравился твой цветник. У тебя талант к садоводству. – Внятного ответа она и не ожидала, и поэтому сразу же продолжила: – Ты не могла бы мне собрать букет?

Девушка вскинула на нее белое лицо, часто затрясла головой, соглашаясь. И почти бегом рванулась из гостиной.