В 1936 году Эриксон женился на Элизабет Мур, которая сразу же смогла стать любящей матерью для его троих детей. В семье родились еще пятеро детей. Они оба посвятили себя друг другу, прожив вместе до конца жизни.

Эриксон ценил семейную жизнь. Его будущая работа была буквально неотделима от семьи. И в Элоизе, и в течение 30 лет частной практики в Фениксе семья Эриксона всегда жила с ним. Пока он 14 лет работал в госпитале, жена и дети жили там же, в квартире, расположенной на территории госпиталя. А во время 30 лет частной практики его офисом стал его дом, где между сеансами он мог видеться с детьми, которые также общались с пациентами, если те того желали. Если пациенты были примерно одного возраста с его детьми, он либо поощрял дружбу, либо ясно давал понять, что не стоит с ними сближаться.

Когда Эриксон отправлялся с выездными лекциями, его часто сопровождала его жена. Она и другие члены семьи по возможности становились субъектами для демонстраций.

Личностный рост Эриксона был тесно связан с ростом и развитием семьи. Он постоянно находился в поиске способов расширить границы как своего мышления, так и мышления окружающих. Дома он любил давать задачи и загадки, которые никто не мог решить. После игр, состязаний и решения проблем члены семьи награждались щедрыми похвалами за оригинальные решения. Все сопровождалось весельем. И профессиональное наследие, и ежедневная семейная жизнь демонстрируют, что он получал удовольствие от поиска новых и необычных решений. Его привязанность к семье имела и профессиональное продолжение, когда в 40–50-х годах он стал одним из первых в терапии привлекать семью для решения проблем и способствованию улучшения личного благосостояния пациента.

В 1947 году произошло, на первый взгляд, незначительное событие, которое кардинально изменило карьеру Эриксона. Однажды он катался на велосипеде, его сбила собака, и он поранил кожу на руках и лбу. Ему сделали прививку от столбняка, но после нее возникла серьезная угроза для жизни. Организм был очень ослаблен, кроме того, его постоянно мучила аллергия и хронические мышечные боли. Поэтому Эриксон был больше не в силах выносить холод и влажность зимы в Мичигане. Все еще в плохом состоянии его посадили в поезд, и в сопровождении двух интернов он отправился в Феникс.

Переехать в более теплый климат Эриксона пригласил его друг и коллега доктор Джон Ларсон. В то время Ларсон был главой госпиталя Аризоны, и вскоре Эриксон попал к нему в команду. Примерно через год, весной 1949 года, Ларсон ушел со своего поста и переехал в Калифорнию. Разделяя некоторые мотивы своего друга, Эриксон также оставил госпиталь и посвятил себя частной практике.

В 1953 году Эриксон серьезно заболел постполиомиелитом. В это время его мучили невероятные боли. Мышечные спазмы были настолько сильны, что некоторые мышцы в буквальном смысле рвались. Но даже в эти трудные моменты, будучи прикованным к постели, он находил в себе силы отвечать на звонки тех, кому была необходима его помощь. Его подлинная забота о других давала возможность самому отвлечься от собственных телесных болей.

После второй атаки полиомиелита у Эриксона произошла атрофия мышц рук, ног, живота и спины. Несмотря на это, он все еще точно следовал очень насыщенному расписанию своих лекций, включая путешествия как по стране, так и за ее пределами. Позже он пережил еще несколько приступов интенсивных болей, хотя и не таких жестоких, как приступ 1953 года, и был прикован к постели. По иронии судьбы, именно 50-е годы в его карьере оказались самыми богатыми на события. Именно в этот период Эриксон обрел славу по всей стране. О нем говорили самые известные средства массовой информации, например,