То ли вчерашняя статья про возмутительные действия и еще более возмутительнейшие планы люстрационной комиссии чем-то расстроила, то ли задержка финансирования со стороны одного из ключевых меценатов, то ли еще что-то, но настроение было у Модеста Иннокентьевича было совсем не безоблачное и не летнее, в полном противоречии с погодой и временем года.

Модест Иннокентьевич поравнялся с боковым, пожарным выходом, и внезапно остановился. И во время – капля свежего голубиного помета, белого как бабушкина деревенская сметана, упала как раз там, где он мог бы оказаться, если бы не Провидение. Но и это не слишком обрадовало. Если бы Модест Иннокентьевич читал труды земного физика Эвереста, то он мог догадаться, что, возможно, это случайное падение возмутительной капли с неба было вовсе не случайным явлением, а результатом интерференции параллельных миров, где тоже в этот самый момент что-то произошло. Возможно, где-то отменили выборы. А может, кто-то осторожно заглянул оттуда сверху в его, Модеста Иннокентьевича дольний мир и спровоцировал голубя на столь возмутительный демарш. Но Модест Иннокентьевич Эверетта не читал.

Капля, застыв, приняла форму удивленно раскрытого глаза – белый обод белка здорового и не старого человека и расширенный встревоженный синеватый зрачок посередине – видимо, птица откушала накануне ягоды. Подняв глаза наверх, туда, откуда замышлялась эта неудавшаяся небесная атака, Модест Иннокентьевич зацепил взглядом балкон, который в последнее время часто привлекал его внимание. На балконе никого не было.

Пазл сложился. Вот кто был причиной плохого настроения. Сумасшедшая старуха, Карла Адольфовна, которую подсунули в приют около года назад.

Модест Иннокентьевич, принявший руководство этим государственным, но, по сути, скорее частным приютом для престарелых с заболеваниями нервной системы уже давно на многое успел здесь насмотреться и в благословенные мирные времена и в злые нынешние. Разные здесь доживали свой век пациенты. И просто ненужные родители разлетевшихся по миру детей со средствами, и слишком богатые пожилые родственники, в распоряжение имуществом которых давно не терпелось вступить более молодым и зубастым наследникам. И, что душой кривить, которым Модест Иннокентьевич порой небескорыстно помогал.

Он всегда был открыт простым человеческим просьбам, особенно, если они хорошо вознаграждались.

И поэтому, около года назад, несмотря на то, что государственные медучреждения уже попали под пристальный взгляд антикоррупционного комитета, он не смог отказать, когда ему позвонили и попросили взять к себе «сложную пациентку, но прекраснейшего и немного замкнувшегося в себе человека, от которой отказались близкие родственники». Звонивший представился давним другом семьи и обещал щедро платить за содержание, а при личной встрече выдал внушительный аванс в рублях и валюте.

Старушку определи в отдельный номер, ей полагалась сиделка не из штата приюта («бабушка к ней привыкла») – щедрый первый взнос позволял пойти на необычные для этого заведения уступки.

Из особых пожеланий анонимного благодетеля брошенных старушек было «поменьше беспокоить бабушку разговорами – это ее утомляет и будит не нужные, травмирующие душу воспоминания». Кроме того, как объяснил человек, доставивший сюда несчастную старушку, та почти всю жизнь прожила в Германии и по-русски хоть и говорит, но не очень хорошо.

Почему бы и не уважить такую простую просьбу? Все пожелания благодетелей несчастной иностранки были выполнены в лучшем виде. Питалась старая немка у себя, еду ей приносили, гулять выходила два раза в день, рано утром и поздно вечером. Гуляла всегда вдвоем со своей прислугой. Странная это была парочка!