Марго сделала удивленное лицо.

– Ой, Кать, не помню… Ну спасибо, давай сюда…

Но незваная гостья уже без спроса подлетела к столу и плюхнулась на один из стульев. Она невинно улыбнулась Модесту Иннокентьевичу и, не взглянув на Виктора, быстро заговорила:

– Ой, девочки! – всплеснула она руками, – Что я вам сейчас расскажу!!!…

Сижу я вчера на работе. Подходят покупатели, трое. Одежда цивильная, шорты, футболки, кепочки. Но я-то вижу – кто есть кто. У них две полные телеги жратвы и воды литров 30. А у меня лента как раз перед ними кончилась, и вообще кассовый заматерился.

А переходить некуда – везде очереди, народ-то сократили.

В общем, стоят эти молодцы и тихо разговаривают между собой. А я сразу на них глаз положила, какие-то они не такие. И не наши. Тут таких не бывает. Стриженые, накачанные какие-то. Один седой, лет 50—60, может быть. Двое помоложе. Один вообще на гоблина похож.

И седой и говорит, а я все слышу: «…недовзорвали они тогда. Второй заряд не сработал.»

Гоблин ему отвечает: «Так это давно было-то, что теперь-то?…»

А тот ему: «А то, что мусор за собой надо убирать. Недоубрали. Надо это исправить»

А тот: «А мы-то причем?»

Седой: «А при том, что работа у нас такая, Семен. Три дня у нас, три дня.»

Тут гоблин ему негромко, но сердито: «Я под такое не подписывался. И как мы оттуда выбираться будет?»

А тот ему: «Ты не ссы, все продумано. Да и…» – Тут я не расслышала – а потом он сказал: «Главное – грязи побольше, чтоб туда никто даже не думал сунуться.»

Рассказывая, гостья отчаянно жестикулировала длинными изящными пальцами, выкатывая на сидящих за столом большие глаза. Они у нее были и без того крупные и черные, а лицо с отчетливыми чертами богоизбранного народа – узкое и выразительное. Яркая дама, подумал Виктор и перевел глаза на Модеста. То ли рассказ Кати так на него повлиял, но цвет лица его, и без того не особо радостный, принял мертвенный вид. Модест смотрел вниз под стол, изредка поднимая глаза на рассказчицу. Кисти его механически двигались, то сжимаясь в кулаки, то принимая вид каких-то хищно согнутых птичьих лап.

– Ну и что тут такого, Кать? – равнодушно протянула Марго.

– Как что?! – вскричала Катя. – Вы что, все забыли, где живем, и что тут было?!

А если они еще один взрыв устроят? Он же сказал, что «второй заряд не сработал» И что «надо исправить». Ты представляешь, что тут будет? Мы и так тут еле концы с концами сводим. А так вообще уезжать придется… Мне-то что? Моя халупка и так ничего не стоит. А тебе-то, Маргош, есть чего терять…

– Из-зви-ните… – неожиданно для себя, заикаясь, протянул Модест, – Не знаю, как к вам обратиться..

– Катя, просто Катя, – мгновенно сменила на своем подвижном лице ужас на радостное выражение Катерина, – А вас? – она обвела глазами Модеста и Виктора.

Те представились. Виктор на этот раз ограничился просто именем.

– Катя, – обратился к ней Модест. – и Вы думаете, что это все серьезно? И что они взорвут, они не сказали?

Та еще раз повторила основные моменты подслушанного. Слова седого про «главное – грязи побольше, чтоб туда никто даже не думал сунуться» заставили задуматься и Виктора. Он вспомнил, то, что когда-то читал про это в Интернете. Взрыв был мощный, термоядерный, на высоте около полукилометра. Мощность, вроде бы, около половины мегатонны. Стандартная старая боеголовка. Погибла почти в полном составе смена завода и железнодорожники, работавшие на подъездных к заводу путях. Сильно пострадали обитатели окружающих пригородов. Часть погибла потом от лучевой и ожогов. Общее количество погибших чуть больше трех тысяч.