– Тебя.

– Я не они… Они же обе эльфийки. Думаешь, я такие вещи не вижу?… – в не голосе было что-то, что впервые походило на грусть.

– А ты всегда отличишь эльфа от орка?

Она помолчала, задумавшись

– Знаешь, если тебя связать, засунуть тебе в рот кляп, поместить в темную комнату и запустить туда меня, я бы все равно сказала, что ты – эльф.

– Почему?

– Вы кончаете не так как орки. Не все конечно…

– У тебя богатый опыт… – произнести эти слова ему было довольно трудно.

– Есть немножко… Но тебе же со мной нравится? – она потрепала его за висящий пенис и мошонку.

Ему сразу захотелось ее обнять, что он и сделал. Она уложила его рядом с собой, прижалась и затихла.

– Ты же понимаешь, что вот это – не надолго? – тихо спросила она.

– Почему? Зачем? Кому надо, чтобы это было недолго?

– Таковы ваши законы, законы эльфов. – Нет таких законов!

– Нет, есть. «Путь Эльфа» ваш этот напыщеный и все такое…

Она откуда-то знала про «Кодекс Эльфа» – апокрифический документ неизвестного автора… А он не знал, что ей ответить…

– Знаешь… это ведь не закон, а типа мифического кодекса поведения. Он не обязателен к исполнению. Так, благопожелания…

– А баллы в Небесном Рееестре? Или тебе вообще наплевать на карьеру?

– Знаешь… мне-то как раз скорее наплевать. Если бы мне не мешали заниматься тем, чем я сейчас занимаюсь, плевал я на карьеру.

Она приподнялась на локтях и внимательно посмотрела на него.

– Ты это серьезно? – Вполне

– И взял бы такую, как я, в жены?

– Да, – он ответил ей практически сразу, не вполне осознавая, уверен ли полностью в своих словах.

– Правда?! – в ее голосе была такая радость, что он даже удивился. А она вскочила на него верхом и приказала не шевелиться. Началась медленная и изощренная пытка страстью, которая для Эни явно была такой же естественной как пенье для камышевки или соловья в запыленных придорожных кутах.

– Ты делаешь из меня зомби? – слабо произнес он полчаса спустя.

– А разве тебе это не нравится?

Он был вынужден согласиться. Нравится!

Незадолго до революции прежние власти объявили масштабную амнистию, и десятки тысяч недосидевших и недонаказанных вдруг оказались на свободе, где оказались никому особо не нужны. И естественно, посбивавшись в стаи, занялись привычным ремеслом. Картину усугубило то, что ряд тюрем после этого были взяты штурмом, а их население разбежалось. По всем дорогам бродили лихие люди в поисках часто даже не наживы, а хотя бы пропитания.

…Закат тронул своим нежным светом кроны берез. На полянке рядом пел свою песню вечерний кузнечик или сверчок – лежавшие на траве не могли отличить первого от второго. Парочка была весьма колоритна. Один, парень в кедах, джинсах, несвежей футболке, был длинноволос и бородат. Он лежал, подложив под голову джинсовую куртку и рюкзачок, и, жуя травинку, мечтательно смотрел вверх, сквозь редкие кроны деревьев. Если бы не одежда, он, со своими спутанными волосами на голове легко бы сошел за какого-нибудь былинного Садко с планеты Земля или воина Ристании.

Его спутник, наоборот, явно тяготел к темным силам. Покатые плечи, неуклюжие длинные руки, большая тяжелая голова не очень молодого гоблина, серое лицо со складками на щеках, низкий лоб с мощными надбровными дугами, мятая, давно не стираная одежда. Он лежал на боку, подставив руку под голову, и к чему-то прислушивался.

Вместе они смотрелись довольно странно. В рюкзаке у первого была пара книжек, выглядел он в полнее себе эльфом, хотя и давно попавшим в дурную компанию. Второй же за всю жизнь не прочитал ни одной книги. Он и говорить то не очень умел, хотя, как ни странно, именно его загадочная и обрывочная манера разговора порой оказывалась весьма убедительной. При определенных обстоятельствах.