В итоге Юля вытянула Маркова к свету и не позволила незнакомцу умереть. Девушка не отходила от него ни на шаг, будто опасаясь, что потеряет Маркова, как отца. Она долго сидела с ним, изредка проваливалась в мучительную дрему и видела в болезненных снах ужасные вещи. Иногда ее подменял Митрич, которому надоедало дрыхнуть. Уход помогал, и вскоре Марков открыл глаза. Кровь Митрича сделала доброе дело, странник пошел на поправку. Раны затягивались, но мужчина был очень слаб, не мог говорить и ходить, а девушка не могла понять причин такого состояния незнакомца. Он будто не хотел жить, но юная врачевательница вопреки негласному протесту выхаживала неизвестного человека и немного помогала другим жителям Речного с болячками. Первые дни Марков лежал безмолвно, тупо глядя в отбеленный потолок. Юля заставляла больного есть, силой засовывая ложку ему рот, и пыталась разговорить. Потом Марков привык и даже стал просить еду сам. Смотря как мужчина крепнет, Юля начала верить в себя. Когда Марков назвал Юлю по имени, впервые за долгое время она улыбнулась. Вскоре врачевательница поняла, что дело ее жизни, как и говорил Прокопий, – помощь людям. Через пару месяцев Марков смог ходить, но ноги у него подкашивались, и тогда она просила Митрича научить Мишу передвигаться, хоть лесоруб по пьяни сам забывал, как ходить. Юлька общалась с Марковым, и он казался ей очень умным и интересным человеком, а тот говорил, что Юля – лучший лекарь на свете. Он делал ей комплименты, сухо и холодно, но они все равно грели девичью душу, будто варежки из кроличьей шкуры. По иронии судьбы первый больной стал для Юли первым и (пока) единственным мужем. Юле новая жизнь казалась сказкой, ведь она обрела долгожданный покой. Она тосковала по отцу, поэтому страх остаться одной поселился в девичьей голове навсегда. Она взяла с мужа обещание, что тот никогда не покинет свет и вернется назад, что бы то ни было.

Только вот жизнь распорядилась иначе. Марков гнил в душе, жена впитывала его тоску и не могла исправить ситуацию. Все, что ей оставалось, – терпеливо ждать, пока не явится новое Потрясение. Юлька решила сегодня не готовить завтрак. Съев, что попалось под руку, она устремилась прочь от опостылевшего дома и унылого супруга, убившего в ней страсть к жизни. Юля с шумом открыла заваленную снегом входную дверь, впустив ночной холодный воздух, и Маркова обдало ледяной прохладой. И как только комната опустела, а напряженность, созданная женой, моментально исчезла, Марков мигом заснул тяжелым сном.

Через пару часов Марков проснулся и с голодным урчанием в животе уселся за обеденный стол. От вчерашнего ужина ничего не осталось, а жена утром ничего не успела приготовить, поэтому мужчина доедал резиновое беличье мясо приготовленное ночей семь назад. К моменту пробуждения на улице успело взойти солнце. Полуденное время Марков встретил с жуткой головной болью и неописуемой слабостью в мышцах. Он ел, опершись на спинку стула, и без интереса смотрел, как пыль кружится по Юлиному дому. Единственная жилая комната в избе служила и спальней и кухней. Небольшой бревенчатый дом совсем не походил на хоромы зажиточного дохтура, и супруги вдвоем едва умещались в четырех стенах. В правом углу стояла широкая печь, поднимающаяся до потолка. Здесь Юлька и Марков готовили. Возле печи расположились полочки, на которых ютились всевозможные горшочки, тарелочки и стаканчики. По левую руку стояла кровать, где было сложно уместиться двум взрослым людям. Марков же сидел за столом в центре. Несмотря на малый размер, дом все равно казался уютным благодаря стараниям Юли, часто наводившей порядок. Но сколько бы она ни старалась, после долгой приборки в комнате оставалось много пыли, которую будто надувало ветрами Потрясения.