– Комаров, ищите следы в районе дороги, – приказал Шапошников инструктору.

Собака прошла километра два по левой обочине шоссе, столько же по правой, потом она обыскала обширное пространство, примыкающее к дороге с обеих сторон, но следов нигде не обнаружила.

– Эх, Витязя бы сюда, он бы этот клубок сразу распутал, – сказал кто-то из солдат, следовавших за начальником заставы.

– «Да, – подумал Шапошников, – без Витязя нам не обойтись».

– Продолжайте поиск, Комаров, я скоро вернусь. Ремизов, Марчук – на коней!

Кованые копыта разгоряченных лошадей, высекая искры, прозвенели на кремнистом проселке, уходящем в горы, и скоро заглохли в густой предрассветной темноте.

Труд пограничника оценивается не только тем, сумел он или не сумел задержать нарушителя в самый момент перехода границы. Замечательный мастер тот, кто схватил врага, не дав ему пройти по советской земле и десяти шагов. Но хорош и тот солдат, который, обнаружив ухищренный след нарушителя, преследует его три, пять, десять часов, а может быть, и двадцать четыре, его все-таки задержит или уничтожит. Пусть враг сумел оторваться от преследователей на несколько часов, поставить их в исключительно невыгодные условия, пусть он даже бесследно скрылся, – все равно ничего еще не решено: преследование будет продолжаться.

На рассвете Громада решил сам пройти по следу долгожданного нарушителя. Рядом с ним шагал и майор Зубавин, прибывший на границу по вызову. За ними на некотором расстоянии шел пограничный наряд.

Громада и Зубавин молча прошли пограничную зону, колхозные сады, поднялись по тропе, разрезающей виноградники, и вышли на автомагистраль в том месте, где розыскная собака отказалась брать след. Тут они, не сговариваясь, остановились, посмотрели влево и вправо, на асфальтовое покрытие дороги, на аккуратные, посыпанные свежим песком обочины, на белые с черным путевые указатели: где-то здесь начался новый, неведомый им путь лазутчика.

Первым нарушил молчание Громада.

– Точно держал курс, мерзавец.

– Да, уверенно шествовал. Как у себя дома, – откликнулся Зубавин.

– Вот именно. Значит, хорошо знает местность, значит, он житель Явора, из эмигрантов, или…

– …Или хорошо сориентирован, – продолжал рассуждения генерала Зубавин. – Этот маршрут он наметил себе еще в те дни и недели, когда готовился к переходу границы.

– Возможно, – согласился Громада. – А на дорогу вышел, чтобы замести следы.

– И воспользоваться попутной машиной.

– А может быть, и не попутной…

– Да, – подхватил Зубавин, – не исключено, что его где-нибудь поблизости ждала машина, которая и увезла… куда? Видите, товарищ генерал, по ту сторону шоссе домик под красной крышей? Там живет путевой обходчик Певчук. Зайдем?

Путевой обходчик стоял у колодца, снимая с ведра мокрую цепь. Все в этом человеке было твердым, будто вырезанным из гранита: и большая лобастая голова, и скуластое темное лицо, и жилистая шея, и широкие кряжистые плечи, и сильные огромные кисти рук с выпуклостями мозолей.

– День добрый! – генерал протянул руку. – Водичкой не угостите?

Освежившись холодной водой, выкурив с железнодорожником по цигарке и задав ему несколько вопросов, не раскрывая сути дела, Громада и Зубавин выяснили, что вчера, поздним вечером, Певчук обратил внимание на грузовую машину, стоявшую на обочине шоссе. Увидел он ее первый раз ранним вечером. Обходя свой участок часа через два, он удивился тому, что машина еще не ушла. Левое заднее колесо было снято, а под осью стоял домкрат. Что было в кузове? Кубометра три досок. А люди? Людей он не заметил. Машина пришла из Явора? Нет, она шла на Явор.