Кроме того, кредитованию сильно мешали инструкции Центробанка, которые требовали, чтобы получатель кредита обязательно предоставлял банку залоги и поручительства на всю сумму кредита, причём при оценке залогов с учётом дисконтирования получалось, что стоимость закладываемого имущества должна была превышать сумму кредита минимум процентов на сорок. Это делало кредитование обычных сельскохозяйственных предприятий совершенно невозможным. Ну где наши развалившиеся колхозы и совхозы, переименованные в сельскохозяйственные кооперативы и унитарные предприятия, могли найти столько залогового имущества, да ещё и богатых поручителей?

Кредитование по нацпроекту производилось по большей части только в тех областях, где областные администрации сами предоставляли банкам залоговое обеспечение и сами выступали поручителями. В Соколовской области, куда угораздило вляпаться Папарота, всё это делалось только для хозяйств, контролируемых губернатором, объёмы инвестиций, а следовательно, и кредитов в этих хозяйствах завышались в разы, а полученные средства губернатором и его подбрюшьем разворовывались.

Поскольку кредиты выдавались сроком на восемь лет, губернатор понимал, что разбираться с поручительствами, залогами и возвратами денег придётся уже не ему, а тем, кто придёт на его место, а на них ему было глубоко наплевать. Кроме того, у жуликов была надежда, что когда пирамида рухнет, государство, деньгами которого и оперировал ГосАгроБанк, опять все долги простит. Такие прецеденты в новейшей истории страны были уже не раз.

Одним словом, на кредиты реально рассчитывать не приходилось, инвестиции были возможны только из личного кармана Папарота, но и здесь возникала проблема. Андрюша, как и абсолютное большинство других стремительно разбогатевших в период мутной воды соотечественников, ментально абсолютно не был готов к долгосрочным инвестициям, слишком сильна была привычка к быстрым деньгам.

Процветавшие в стране рейдерство и бандитизм силовых структур, одобряемые на самом высоком государственном уровне, тоже не добавляли предпринимателям уверенности в завтрашнем дне. Спусковым крючком такого рейдерства стали арест и отправка в лагерь того самого олигарха, у которого в рекламной службе когда-то Костя начинал свою трудовую деятельность. Олигарха посадили, его империю бессовестно разграбили, растащив активы по разным окологосударственным структурам. Силовики в кооперации с жуликами однозначно восприняли эти действия лидера нации как разрешение на всё, как сигнал к атаке и повсеместно начали грабить предпринимателей на всех уровнях. Если лидеру нации можно отобрать у олигарха нефтяную компанию, то почему нам нельзя отобрать у какого-то придурка какой-нибудь заводик, или ресторанчик, или ещё что-нибудь?

Напуганные предприниматели, повинуясь инстинкту самосохранения, стали относиться к инвестированию в отечественную экономику с большой опаской, а к долгосрочным инвестициям особенно. Никто не знал, когда на него обратят внимание, придут и отнимут или под угрозой тюрьмы заставят продать за копейки. Абсолютное большинство активных людей старались зарабатывать быстро, а заработанные деньги переправлять за границу.

Бизнес и экономика в таких условиях развивались плохо, но народу ситуация нравилась. Население ненавидело богатых и радовалось их несчастьям, богатые, не вкладывая деньги в развитие экономики, пробавлялись короткими спекулятивными операциями. Когда-нибудь это должно было плохо закончиться.

Костя отчётливо понимал, что свои личные деньги в этой стране и в этой ситуации он в подобный проект не вложил бы ни в коем случае. Папарота, который уже увяз в проекте по уши, было жалко. Единственное, что можно было для него сделать, чтобы сохранить свою совесть чистой, это честно обрисовать ситуацию и предложить нелёгкий выбор – либо останавливать всё это сельскохозяйственное безобразие и фиксировать убытки, либо продолжать проект, инвестируя собственные средства и трезво осознавая, что это очень надолго и что там будет через девять-одиннадцать лет, никому неизвестно.