В первые семнадцать месяцев гитлеровского канцлерства радикальная, хаотичная и разрушительная природа нацистского правления обнаруживалась на каждом шагу. Едва лишь придя к власти, Гитлер объявил о новых выборах, однако недвусмысленно дал понять, что они, по сути, сведутся к вотуму доверия. В итоге этих выборов не поменялись бы ни состав кабинета министров, ни управление. (Даже принимая во внимание то, что публичные собрания, осуждающие новое государство, и соответствующие печатные сообщения были запрещены, а тысячи политических противников преследовались, в марте 1933 года нацисты получили только 43,9 процента голосов и не добились абсолютного большинства, на которое рассчитывали.) На следующий день после того, как 27 февраля подожгли Рейхстаг (почти наверняка поджог был делом рук Маринуса ван дер Люббе, убежденного коммунистического приверженца), начались повальные аресты «красных», и вступил в силу указ рейхсканцлера «О защите народа и государства», ограничивавший личные права и свободы граждан. Согласно положениям указа, политические узники могли подлежать бессрочному «предварительному заключению». В марте рейхстаг принял закон о ликвидации бедственного положения народа и государства, наделивший Гитлера абсолютной властью. По словам одного бойца штурмовых отрядов, члена нацистской организации, на улицах воцарился беспорядок: «Людей арестовывают на каждом шагу в обход официально предписанного порядка, все грозят друг другу или предварительным заключением, или Дахау… Всякие уличные метельщики чувствуют себя вправе решать вопросы, о которых и слыхом не слыхивали»^>1.

В те первые месяцы нового режима произвольный террор направлялся преимущественно на бывших политических противников нацизма. Так, Йозефа Фельдера, члена рейхстага от социал-демократической партии, схватили и выслали в незадолго до того созданный концентрационный лагерь Дахау, неподалеку от Мюнхена. Фельдера бросили в камеру и приковали к железному кольцу, а тюремщики-нацисты забрали соломенный матрац, лежавший на бетонном полу, сказав: «А зачем он тебе? Все равно выйдешь отсюда только вперед ногами». Этим жестокое обращение не закончилось: какой-то охранник принес веревку и показал Фельдеру, как управляться с ней на случай, если он захочет повеситься. Фельдер отказался: «У меня семья. Не пойду на такое. Вздерните меня сами!» Его освободили только спустя полтора года с лишним – после того, как обнаружился туберкулез.

Дальновидные политические противники нацистов либо бежали из Германии, либо попытались приспособиться к требованиям нового режима; лишь немногие решились оказывать сопротивление, подобно Алоису Пфаллеру. В 1934 году он попытался возродить бывшее коммунистическое молодежное объединение. Этот поступок был геройством, однако, направленный против беспощадного режима, считавшего коммунистов своими заклятыми врагами, заведомо был обречен на провал. Пфаллера предал двойной агент – женщина, работавшая одновременно на коммунистическую партию и на гестапо. Пфаллера схватили, доставили в полицейский участок и подвергли жестокому допросу: сломали переносицу и до потери сознания избили ремнями: «Когда я очнулся, избили вторично, пока я снова не упал в обморок, потом в третий и четвертый раз. Опять обморок, и только потом они угомонились – я так ничего и не сказал». После этого тактику допроса сменили. Один из них сидел за пишущей машинкой, чтобы протоколировать «признания» заключенного, в то время как остальные по очереди били Пфаллера по лицу всякий раз, как он отказывался говорить. Допрос стал еще более бесчеловечным, когда разъяренный полицейский вывихнул себе правую руку и взялся лупить левой. Он ударил Пфаллера по уху, отчего у того лопнула барабанная перепонка. «На меня будто волна обрушилась, – рассказывает Пфаллер. – Я словно оказался на морском дне, шум был просто невыносимым». Пфаллер исполнился решимости убить своего мучителя, хотя и знал, что этим обрекает себя самого на верную смерть. В молодости он изучал дзюдо, поэтому рассчитывал исхитриться и растопыренными пальцами вышибить полицейскому глаза. Но как только он собрался с духом, открылось кровотечение. Допрос остановили, Пфаллеру принесли ведро с тряпкой и приказали смыть с пола всю кровь. На ночь его снова отвели в камеру, а позднее перевезли в концентрационный лагерь. Он вышел на свободу только в 1945 году.