О степени расхождения сибирских кадетов с их бывшими товарищами из левого крыла партии говорит их крайне негативное отношение к ведущим деятелям бывшего Временного правительства Керенского, и в частности – к своему бывшему признанному лидеру Н. В. Некрасову. По свидетельству премьер-министра Временного Сибирского правительства П. В. Вологодского, летом 1918 г. В. А. Жардецкий заклинал его «близко не подпускать к правительству» Некрасова, хотя его в Сибири давно не было.[501] По воспоминаниям видного областника И. И. Серебренникова, когда Некрасов в описываемый период посетил Омск, столичный город Сибири «встретил его весьма холодно».[502]

Промежуточную, умеренно центристскую позицию среди кадетов занимали деятели Сибирского правительства профессора В. В. Сапожников и Г. К. Гинс, члены всероссийского ЦК С. В. Востротин и Н. К. Волков.

Краеугольным камнем разногласий между правыми кадетами, ставшими господствующим крылом партии, и ее левыми членами стал вопрос о власти. Уже на данном этапе многие деятели (причем не только правые) выступали против любых попыток созыва парламента (в масштабах освобожденной от большевиков территории) до окончания Гражданской войны. Их мнение четко выразил такой довольно умеренный представитель партии, как председатель ее Томского комитета профессор С. П. Мокринский: «Маргаринового (т. е. урезанного, суррогатного – В. Х.) народоправства нам не надо, а подлинное, по условиям момента, практически недостижимо. Нужна и достижима твердая власть в форме Директории».[503]

Еще дальше шли алтайские кадеты. Уже в июле 1918 г. барнаульская «Народная свобода», критикуя проект введения в Сибирскую областную думу «цензовых элементов», замечала, что в условиях всеобщих выборов «они исчезнут в преобладающей массе других представителей».[504] Отсюда сама собой напрашивалась идея ограничения избирательного права для обеспечения баланса интересов между малочисленными имущими, экономически господствующими слоями населения и многочисленной рядовой массой. Таким образом, некоторые кадеты были готовы уже отступиться от одной из основ своей партийной программы – принципа всеобщего и равного избирательного права.

Противоречивую позицию занимали иркутские кадеты, продолжавшие (как и эсеры) защищать пропорциональную избирательную систему[505] (еще до колчаковского переворота замененную Директорией на мажоритарную, в отношении земских и городских выборов). Пропорциональная система не только является классической для демократии, но и предохраняет от «диктатуры большинства»: для иркутских кадетов, находившихся в своем регионе в меньшинстве, она была безусловно выгодна.

В том же июле 1918 г. на торгово-промышленном съезде в Омске В. А. Жардецкий открыто заявил о необходимости «твердой единоличной власти»,[506] по сути повторив тезис последней (майской) общероссийской партконференции. Спустя месяц, в августе, это мнение было официально утверждено резолюцией I Восточной конференции партии (по существу, но не по названию она была третьей – после двух Сибирских партконференций мая 1917 г. и февраля 1918 г., но в ней участвовали кадеты уже не только Сибири, но и других освобожденных от большевиков восточных регионов страны). Против голосовало умеренно левое меньшинство делегатов, в т. ч. иркутские кадеты. Колеблющуюся позицию заняли алтайцы. Но большинство делегатов (в особенности красноярцы) поддержали линию омичей во главе с Жардецким. Конференция окончательно сформулировала отношение партии к распущенному большевиками Учредительному собранию, признав его «утратившим право устраивать дальнейшие судьбы России».