Ни одного из этих очень важных слов нет в Promptorium Parvulorum издания 1499 г. (впервые изданном в 1440 г.) [3]. Однако там есть статья common people (простонародье, чернь), словосочетание, которое переводится как vulgus gineu, и Emperoure, которое переводится как император. В словарях XVI в. ситуация уже другая. Слово country, первоначальное значение которого, согласно Perez Zagorin [4], было county (графство), то есть административная единица, где человек проживал, и которое изменило свое значение в период Interregnum (междуцарствия), стало, очевидно, синонимичным слову «нация» и приобрело дополнительное значение patria уже в первой трети XVI в. Новое значение сосуществовало с более старым, но оно было доминирующим и, явно, более важным. Уже в Latin-English Dictionary 1538 г. [5] Томаса Элиота (Thomas Elyot) patria переводится как a countraye. Точно такой же перевод дан этому слову в Thesaurus Linguae Romanae et Britannicae Томаса Купера (Thomas Cooper) издания 1578 г. (впервые изданном в 1565 г.) [6]. Nationes refinae здесь переводится как the countreys where resin (reason) groweth (страны, где разум вырастает). Толковый словарь 1589 г. Джона Райдера (John Rider) Bibliotheca Scholastica [7] дает следующие значения для слова «страна» (country) и сопутствующих ему слов: a Countie or Shiere – comitatis; to do after the countrey fashion – вести себя на деревенский манер; a countrey – regio, natio, orbis; our countrey, or native soyle – patria; a lover of his owne countrie – Philopolites; countrie man, or one of the same country – патриот, компатриот.

Литературные источники тоже подтверждали изменения в чувстве и значении, присущим этому слову. «Кто ж здесь настолько полон зла, чтоб не любить свою страну?» – так спрашивает Брут в «Юлии Цезаре» Шекспира, а Марло вкладывает тот же самый риторический вопрос в уста Правителя в трагедии «Тамерлан Великий»: «Виллан, неуж тебе милее рабство, чем честь твоей страны?» [8]. «Страна» в этот период была одним из наиболее часто произносимых слов, и из контекста многочисленных сочинений того времени ясно видно, что, говоря «моя страна», англичанин XVI в. не имел в виду свое графство (county). Он говорил о великом единстве, которому отдал свою величайшую преданность, о patria, о нации.

В то время как «страна» определялась как «нация», «нацию» определяли как «страну». В словаре Джона Райдера статья «Нация» начинается таким образом: A Nation, or countrie, а первое значение слова «народ», переводимое как populo, тоже – «нация». Следовательно, эти понятия имеют одно значение и приравнены друг к другу. Там также есть статья «Простонародье» (the common people), которое переводится как plebs. В некотором отношении более двусмысленным, является перевод слова natio в куперовском Thesaurus. Natio переводится как «нация», которая потом определяется как «люди, имеющие своим происхождением страну, где они проживают». «Natio me hominis impulit, ut ei recte putarem», однако недвусмысленно переводится как «моя страна заставляет меня действовать или меня принуждает». В словаре Элиота, хотя большинство статей и снабжены толкованием, к «natio» дается только одно слово – «нация». Очевидно этот перевод сомнений не вызывает и не требует никаких пояснений. Populus переводится как народ, а commune people является переводом слова plebs.

Уравнение страны с нацией, которая, в свою очередь, определялась как народ, – вещь очень существенная: среди прочего, это ведет к переистолкованию символического значения дореволюционного конфликта между двором и страной, о котором мы еще будем говорить позднее и больше. Если страна означает нацию, то это был не конфликт между городской и сельской субкультурой, как это утверждалось [9], а явно осмысленная борьба за верховную власть между монархом и народом.