– Тогда ищите тех, кто выиграет от вашей смерти. «Кому выгодно?» – первый вопрос, которым обычно задаются те, кто расследует преступления.

– Думаете, я не задавался этим вопросом? – Он прошел к креслу и устало опустился в него. – Я готов подозревать всех, а это очень и очень неприятно. Так и параноиком недолго заделаться.

– Чего вы хотите от меня? – напрямик спросила я.

– Чтобы вы еще раз во всех подробностях рассказали о том, что случилось в тот день.

– Вряд ли я смогу что-нибудь прибавить к тому, что уже сказала.

– И все-таки расскажите еще раз.

Я исполнила его просьбу. Рассказ не занял много времени.

– Кто те двое, что напали на вас сегодня в скверике? – поинтересовался он, дослушав меня.

– Не знаю, – пожала я плечами. Уловив его недоверчивый взгляд, я повторила: – Я действительно не знаю. Я видела этих людей впервые.

– Вы можете назвать свое полное имя?

Я назвала вымышленную фамилию, под которой здесь жила. Впрочем, фамилия была не совсем вымышленной. Она принадлежала моей однокласснице, которая после окончания школы уехала в другой областной центр, и звали ее тоже Тина.

– Откуда вы приехали?

Я назвала город, в котором ныне жила моя одноклассница.

– Что вы здесь делаете? – продолжал он меня допрашивать.

– Просто живу, пишу картины.

– Почему вы не хотите показать свое лицо?

– Оно вам все равно ничего не скажет. Повторяю: мы никогда прежде не встречались.

– Тем не менее, я прошу вас снять очки. И эту нелепую вязаную шапочку с вашей головы тоже.

– Если я скажу «нет», вы заставите меня силой сделать это?

– Нет, я не хочу быть с вами груб. Все-таки вы спасли мне жизнь.

– Вы это все-таки признаете? – поневоле в моем тоне прозвучали торжествующие нотки.

– Признаю. – Он откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу и барским тоном произнес: – Можете просить меня о чем угодно.

Я бы с удовольствием врезала ему в челюсть, чтобы убрать с его лица снисходительную улыбку, но по понятным причинам не стала этого делать.

– Константин Петрович, мне от вас ничего не нужно. Я вам уже это говорила, – металлическим тоном произнесла я.

– Не торопитесь. Подумайте еще раз. В моих силах сделать очень многое.

– Единственное, о чем я прошу, – отпустить меня. И пусть ваши люди меня больше не беспокоят.

– Если бы не мой человек, – справедливо возразил он, – вас похитили бы, а может, и убили.

– В таком случае мы квиты. Вы ничем не обязаны мне, я – вам. Отпустите меня.

– Хорошо, – неожиданно согласился он. – Только сейчас уже поздно, а до города долго добираться. Переночуйте здесь, а завтра можете поехать к себе. Вас отвезут.

Подумав с минуту, я согласилась.

– Ладно, так уж быть, останусь на ночь. Но утром… Утром я действительно смогу отправиться к себе? – все еще не веря, что он так просто меня отпустит, спросила я.

– Даю честное слово, – улыбнулся он и, взглянув на часы, сказал: – Через двадцать минут ужин. Буду рад, если вы составите мне компанию.

– Спасибо, – вежливо отказалась я, – но я хотела бы поужинать здесь, в комнате.

– Как хотите. – Он был откровенно огорчен моим отказом, но ему ничего не оставалось, как пожелать мне спокойной ночи и удалиться.

Ужин был превосходен. Блюда либо заказывали в итальянском ресторане, либо поваром у Константина Петровича был настоящий итальянец. Я отдала должное и запеканке с курицей и кабачками, и фрикаделькам в томатном соусе, и свиным отбивным с яблоками. На десерт был цитрусовый кекс. Такую трапезу следовало разделить с кем-нибудь, но я сама решила ужинать в одиночестве, так что могла пенять только на себя.

До утра меня больше не беспокоили. Проснулась я в половине седьмого. За окном только начинало светать. Дверь оказалась не заперта, и я спустилась вниз, где в столовой за большим круглым столом уже завтракал Константин Петрович.