– К нам едет КГБ, – сказала я и едва не рухнула лицом в пирог. – Я не могу покинуть Ленинград, чтобы не вызвать ещё больше подозрений.

– Аааа, – недовольно протянула та, но вопросы задавать перестала.

– Потому ждём, чем это всё закончится, – откусив румяный бок пирога, протянула я, ставя точку в этом глупом разговоре.

После нескольких дней кропотливого труда, никаких весомых зацепок так и не обнаружилось. Радовали меня лишь два момента: КГБ-шник так и не пожаловал, маньяк на время успокоился. Новых жертв не было, и я спокойно разбирала дела первых четырёх жертв в нереалистичной попытке понять, что же вообще происходило в Ленинграде и почему именно в такой момент. Когда на носу «Олимпиада-80». Ибо кроме психопата-хирурга никаких других версий у следователей и у меня в том числе не было.

Кому вообще могла понадобиться откачка крови и что такого ценного было в этом ресурсе? Нет… Я слышала, что где-то в Иваново взяли двух хирургов, которые отлавливали на улице детей и пытались за их счёт спасти своего ребёнка, страдающего от неизлечимой болезни. Вот только вряд ли у нас всё на столько же просто и обыденно. Раны на шее не могло оставить ни одно известное нам оружие. А помимо их, никаких следов насильственного вмешательства обнаружено не было.

Стукнувшись головой о столешницу своего рабочего стола, я попыталась подобрать хоть какие-то варианты. Правда, все они были слишком кривыми и неправдоподобными. Детей не связывало вообще ничего. Они жили в разных районах, в разных семьях, в разных социальных уровнях. У кого-то были сестры и братья, кто-то оказался единственным. Словно маньяк выбирал по какой-то одному ему понятной логике и от меня требовалось эту самую логику доставать из-под земли, причём немедленно.

Вот только сделать это в сжатые сроки, ещё и не имея на руках полноценной картины всех преступлений я не могла. А некоторые материалы, просто испарились в процессе передачи папок из рук в руки сотню раз. Тут даже начальник убойного только развёл руками и сказал, что понятия не имеет, что с этим делать и что это действительно подозрительно. Но на основание этого утверждать, что у нас завёлся маньяк или кто-то кого-то прикрывает, было нельзя. Папки действительно столько раз передавались, что даже не удивительно, что в них сам чёрт теперь ногу сломит и не поймёт, где и что.

Опера у нас были не самыми ответственными людьми, и кто бы что не говорил, но вот так посеять протокол описи вещей, было вполне нормальным. Особенно если тех вещей одни ключи. Но что-то во всём этом не давало мне покоя. Словно за красивой мишурой, я теряла из виду что-то по истине ценное и важное. Правда, даже под страхом смерти, я не могла понять, что же именно было не так, и что меня смущало во всей истории с убитыми детьми, чью кровь фактически филигранно выцедили до последней капельки. Боже, помоги мне не свихнуться со всем этим!

Тяжело вздохнув, постаралась выкинуть из головы все лишние мысли и начать уже доказывать всем и каждому, что я не просто так, носила свои пагоны. Нет… Я верила, что кровь не вода и отцовский дар распутывать даже самые сложные дела, передался мне по наследству. По крайней мере, за это я ручалась. В школе милиции я была одной из лучших. Всегда идеальна, успешна и делала в первых рядах, даже самую сложную и неподъёмную работу. Так что в этот раз, предстояло на деле доказать всем и каждому, что мои учителя не ошиблись, выбрав меня и я не опозорю честь мундира.

Дверь неожиданно грохнула и злой, как стадо чертей, майор ввалился внутрь. На синей рубашке, отчётливо было видно кровавый след от ножевого. Я, немедленно бросив все бумажки, подлетела со стула и помогла ему добраться до кресла. Медленно поддерживая начальника, лихорадочно соображала, как поступить в такой ситуации. Но выбора мне не дали, просто пихнули в руки аптечку и приказали обработать рану. Пусть это не первый раз, когда я видела кровь, но собственными руками прикасаться к разорванной человеческой плоти, мне не доводилось.