– Да, Дочка, да… Всё знаю… Да и ты, вижу, сама всё понимаешь правильно… – вздыхала старуха, семеня обратно к печи.

– Вопросов-то у тебя небось много? – интересовалась хозяйка, выставляя горшки на стол.

– Да… Нет… вроде… – несколько замялась девушка. – Как там… они?

– Кто они-то, дочка?

– Все… – потупила взгляд гостья, ощущая всю невозможность ответа на свой вопрос.

– А, все… Держатся. По-разному, но держатся. Плохо им там… без тебя, – усаживала гостью за стол хозяйка.

– Мяу! – подтверждал слова хозяйки кот, изучавший гостью, лёжа на печи.

– Мне без них тоже…

– Ведаю, Дочка, всё ведаю… всем плохо и тяжко…

– И вам? – удивилась девушка

– И мне, – кивнула хозяйка. – Знаешь сколько слёз, проклятий да мольб на мой горб сваливается ежечасно? Ой много, Дочка, ой много…

Гостья бесшумно ела, слушая хозяйку и осматривая её жильё.

– Переживаю я за них сильно…

– Ну, врать, что за тобой не хотели – не буду. Хотели. Молили. Просили. Требовали.

– И?.. – насторожилась девушка, оглядываясь на полотно.

– Хотеть не вредно. Пока время не пришло – все там будут.

– Обняла бы их всех… Согрела и успокоила.

– Так обними! Ты теперь многое можешь: и обнять, и согреть.

Кот спрыгнул с печи и забрался на лавку, где его ждала крынка сметаны, а разговор хозяйки с гостьей шёл и шёл, казалось, часами…

– Ох, утомилась я, Дочка… пойду прилягу… – встала из-за стола старуха, направляясь к печи. – А ты чувствуй себя как дома, не стесняйся, – улыбнулась хозяйка гостье, которая уже заметно приободрилась.

Кряхтя, хозяйка забралась на печь и, отвернувшись к стене, заснула…

– Я многое могу… могу ведь! Да, кот?

Но серый кот не отозвался, и лишь тихое «мяу» раздалось из-за двери, да тихий скрежет коготков о дерево. Отворив дверь, девушка обнаружила на крыльце маленького рыжего котёнка, который спокойно смотрел на свою хозяйку.

– Да, Кот? – повторила вопрос девушка, усаживая кота на лавку и подставляя ему новую крынку сметаны.

– Мяу! – одобрительно ответил рыжий кот, наблюдая, как его хозяйка осторожно, но уверенно начала сплетать нити в полотно.

– Ладно, народ, давайте шустро до лабы домчим и по домам, – мы подходили бодрым шагом к спуску в подземный переход между корпусами.

– Может, всё-таки лучше по улице? – неуверенно спросил Марк. Он явно волновался, хотя поводов для волнения не было ровным счётом никаких.

– Там холодно. Да и пока по улице крюк сделаешь, кучу времени потеряешь, а тут раз – и на месте, – отозвался Глеб, который шёл чуть впереди Марка.

– Уже поздно, в переход в это время лучше не ходить… – немного замялся Марк, но всё же не отставал от нас.

– Ты про студента-потеряшку? – спросил я Марка, спускаясь по ступенькам вниз – в переход.

– Про него самого.

– Что ещё за Потеряшка такой? Очередная байка? – усмехнулся Глеб, ныряя в проход за мной.

– Ну, байка не байка, а я от брата слышал эту историю. – Проходя мимо небольшого выступа из потолка – видимо балка какая-то – я, больше на автомате, легонько стукнул пальцем по листу пенопласта, которым был оббит выступ для безопасности. Весь лист был усеян следами таких же ударов.

– А, то есть это уже на уровне легенды стало, – усмехнулся Глеб, пригибаясь под выступом, чтобы не зацепить его головой.

– Ты бы вернулся – стукнул, – Марк, повторивший мой манёвр, несколько взволнованно поглядывал на Глеба.

– Да ну, вы бросьте, суеверия, приносящие вред имуществу, – самые вредные суеверия, – отмахнулся Глеб, догоняя меня.

– Зря ты так. Потеряшка не любит этого. Вот увидишь – когда выйдем из перехода, у тебя что-нибудь да пропадёт. Причём важное, – Марк уже поравнялся с нами.