– Уважаемый Федор Михайлович. – Владислав встал с широкого кресла, на которое была накинута шкура тигра, разлил по пузатым фужерам виски Баллантайнс. Вежливо приподнял свой бокал, сделал глубокий глоток. – Я пригласил вас для того, чтобы вы сделали профессиональное заключение на предмет подлинности этих… листочков. А подробности их приобретения или их история…

Профессор сполз со стола, засмущался. За экспертизу олигарх предложил ему сумму, равную его десятилетнему окладу, поэтому задавать лишние вопросы было явно излишне. Однако Капустин тоже хорошо знал историю «сидения поляков в Кремле», но вот о том, что гетманы вывезли из Москвы часть библиотеки Ивана Грозного, он слышал впервые. И вообще, с этой библиотекой связано много всяких домыслов и слухов. Профессор был абсолютно убежден, что Софья Палеолог не могла привести в Москву в качестве приданного ценные римские книги. Так, пару церковных, может и прихватила. Да, библиотека у царя безусловно была, но она почти полностью сгорела в 1571 во время нашествия хана Гирея.

Капустин хотел было отказаться от предложения олигарха – бред какой-то, откуда в Кракове могли оказаться листы из рукописи Нестора? Но при первом взгляде на них, у профессора заколотилось сердце – а вдруг? Это же будет сенсация, ведь считается, что «Повесть» дошла до нас в переписи монаха Сильвестра, а тут сам Нестор! И второе, олигарха зовут Владислав Александрович Струсевский. А польско-литовским гарнизоном после Гонсевского стал командовать кто? Правильно. Ян Струсь. Конечно, некоторое совпадение может оказаться случайным… а может, и нет.

– Хорошо, я отвечу на ваш вопрос, профессор, – сказал подобревший после глотка виски олигарх. Он протянул второй бокал Капустину, который тот с благодарностью принял, но пить не стал. – Историю мне рассказал бывший смотритель исторического музея в Варшаве некто… впрочем, неважно. Одно время он работал в Краковской библиотеке, в ее запасниках. Смотритель мне открылся, что однажды на глаза ему попался дневник гетмана Александра Гонсевского, в котором он описал «сидение в Кремле» с жутким голодом и про то, как ему достались ценные книги Софьи Палеолог, которые бесследно пропали вместе с его ординарцем.

Смотритель перерыл всю библиотеку, но книг бабки Грозного так и не нашел, но совершенно случайно, в пыльном архиве, ему попались на глаза несколько желтых листов, озаглавленных «ПОВЕСТЬ ВРЕМЕННЫХЪ ЛЕТ ИГУМЕНА ФЕДОСЬЕВА МАНАСТЫРЯ ПЕЧЕРЬСКАГО…» Смотритель имел хорошее образование и сразу смекнул, что этим листочкам цены нет. Спрятал их в каменной кладке, там же в подвале архива. А когда дело дошло до старости, решил листы продать. А кому? Русским толстосумам, конечно. Племянник, занимавшийся в Польше рыбным бизнесом, познакомил смотрителя с его русским компаньоном. Так три листа несторовского оригинала» Повести временных лет» оказались у Владислава Струсевского.

– Так что вы можете сказать про листочки, профессор?

Капустин расплылся в улыбке, какая обычно появляется на лице при виде праздничного торта.

– Это, несомненно, шедевр. – Капустин осушил фужер виски. – Вы не поверите, в листах даже не летопись Нестора, а сам… Начальный свод, на основе которого монах и составил «Повесть». В заголовке «ИГУМЕН», а не «ЧЕРНОРИЗЕЦ», как в остальных найденных списках с «Повестью временных лет». Считается, что существовал также Древний свод, предшественник Начального свода, составленный в 1039 в метрополии Константинопольского патриархата, но это лишь гипотеза. А вот Начальный свод – не гипотеза.

– И что?

– Как вы не понимаете! По мнению филолога Шахматова, Начальный свод был составлен в первом столетии 11 века игуменом Киево-Печерского монастыря Иоанном. Свод, как он считал, мог погибнуть при разграблении татарами Киева в 1240 году или сгореть в многочисленных московских пожарах. Но фактов подтверждающих этого нет. Вернее, не было.… Поэтому, Начальный свод всегда оставался тоже лишь гипотезой. А тут… Игумен, надо же… Я как историк категорично утверждаю: это не рука настоятеля Выдубицкого Михайловского монастыря Сильвестра, переписавшего в 1116 году летопись Нестора. Но и не Нестора, так как Сильвестр, скорее всего, в точности копировал его текст.