В голове тут же проскользнула мысль: «Послезавтра уже апрель, а снежная масса так и не хочет до конца уходить».

Тем временем по узкой колее дороги, рассекая весеннюю талую воду, двигался тёмный фургон с выключенными проблесковыми маячками. Дмитрию стало ясно, что это новый клиент, так как других посетителей не ожидалось в ближайшее время, и он, накинув куртку на плечи, направился встречать гостей. Открыв ворота, наблюдатель жестом указал водителю, на конкретное место, где можно припарковаться. Хмурый водитель распахнул дверь и позвал Дмитрия к себе, держа в руках папку с документами.

– А мне сказали, что пациента привезут в карете скорой помощи, – начал Дмитрий, протягивая ручку для оставления автографа на документах приёма.

По-прежнему хмурый водитель, одетый в чёрный деловой костюм, по всей видимости, относившийся к категории личной охраны, неожиданно глубоко вздохнул и заговорил:

– Пришлось делать пересадку в другую машину, так как у нас произошло чрезвычайное происшествие. Она устроила спектакль: расцарапала лицо сопровождающему и разбила лобовое стекло, при этом поскользнулась, дура неуправляемая, и упала в грязь, попутно утащив за собой нашего работника. Приставленный к нам врач вколол ей дозу успокоительного, а мы надели наручники во избежание повторных проблем, – он повернулся к машине и сделал жест рукой, похожий на щелчок пальцев.

Бортовая дверь микроавтобуса с неприятным скрипом открылась и под моросящий мелкий весенний дождь и пока ещё унылое пение только вчера проснувшихся птиц, вышла девушка среднего роста, стройного телосложения, одетая в какие-то грязные рваные голубые джинсы, придерживаемая с двух сторон за руки сопровождающими. Дима не смог её разглядеть, так как она опустила голову и длинные чёрные, как ночь, волосы, полностью закрыли лицо. Он твёрдо шагнул вперёд, показывая всем видом, что готов завершить процедуру принятия на стационарное лечение. Его ноги увязали в тающем противном мокром снегу и с каждой секундой всё больше промокали. На улице стало неуютно находиться.

Дмитрий, удивлённый непрезентабельным внешним видом девушки, зная, чьей дочерью она является, задал наводящий вопрос:

– А почему она одета в лохмотья?

Водитель, ухмыльнувшись, тут же ответил:

– Это не лохмотья, мой друг, это её образ жизни. Мода такая, понимаешь? Вот эти, – указывая дрожащим пальцем на грязные штаны девушки, – расшитые и дырявые лампасы стоят кучу денег.

Водитель долго копался в документах, но никак не мог найти сопроводительный листок. В момент инцидента папка с документами выпала у него из рук и все листы перемешались.

Гостья неожиданно выпрямилась, видимо частично пришла в себя от свежести чистого воздуха, затем стремительно подняла голову и уставилась на Дмитрия, пронзая ледяным взглядом. Её карие глаза, были мертвы и пусты. В них отсутствовали какие-либо признаки жизни, словно ты заглянул в глубокий тёмный колодец, на дне которого были только боль и страдания. Она дрожала на холодном ветру, постукивая верхними зубами о нижние. После секундной паузы девушка медленно обвела взглядом местность, начала качать головой и осматриваться, пытаясь понять, где ей посчастливилось оказаться и что собственно вокруг происходит. Картина была невесёлая. Её взору открылось белое двухэтажное административное здание, помрачневшее от стекающей по стенам воды, невысокий решетчатый забор, окружавший территорию и единственная дорога, уходившая к пятиэтажным жилым кирпичным домам неподалёку. Характерной особенностью данной местности для неё оказалось наличие хвойного леса со всех сторон. На первый взгляд – бескрайнего леса. Девушка сразу обратила внимание, что на окнах отсутствовали решётки и, облизнув сухие губы кончиком языка, заговорила.