При первой возможности Наблюдатель развернулся и поехал в обратную сторону. Напрасно жена Ирина и дети ждали сегодня мужа и папу дома. Проезжая тоннель под каналом имени Москвы, «Алексей Истокин» передумал и решил провести наступающую ночь на работе. Поминки в «Белой лошади» продолжались, группа сотрудников курила на улице. Увидев подъезжающего «Истокина», женщины приветственно замахали ему руками, приглашая присоединиться, но он припарковал машину и пошел на проходную. Сейчас ему нужен был его кабинет.

Тук-тук, тук-тук, тук-тук…

Кэт Смит стояла в ожидании поезда на платформе станции Бермондси (Bermondsey) Юбилейной линии лондонской подземки, держа за руку свою дочь Саманту, которой скоро должно было исполниться три годика. «Нельзя близко подходить к краю платформы с ребенком», – думала Кэт, с сожалением глядя, как люди становились впереди нее, надеясь первыми занять свободные места. «Мама, что это у дяди волосатое?» – Саманта потянула ее руку назад. Кэт обернулась. На скамейке сзади них на спине лежал совершенно голый, почти лысый мужчина. Саманта протягивала ручку и почти касалась его полового члена. В то же мгновение Кэт издала оглушающий визг, одновременно резко рванув руку ребенка к себе.

– Ты не трогала ЭТО? Ты не трогала? – в истерике спрашивала Кэт у дочери.

Чувствуя боль в руке, зажатой в ладони матери, и испугавшись ее неожиданного крика, Саманта набрала в легкие побольше воздуха и что было сил заревела. Окружающие обернулись на них.

– Полиция! Полиция! – оглушающе завопил какой-то толстый мужчина.

Несколько человек схватились за мобильники, набирая номер полиции. Кэт присела на корточки, отчаянно пытаясь найти в своей сумочке дезинфицирующую салфетку, чтобы вытереть руку дочери. «И как я только что, проходя мимо этой скамейки, не заметила, что он на ней лежит, – думала она, – все проклятые стрессы, только и думаю, где взять деньги, чтобы оплатить квартиру за следующий месяц».

– Да это наркоман! – крикнул кто-то, показывая на иглу в бедре правой ноги голого мужчины.

Это была игла от многоразовых шприцев, которые вышли из употребления лет 60 назад. Растолкав толпу, к скамейке пробились два констебля – мужчина и женщина.

– Кто привел сюда это пассажира? Где его одежда? – грозно спросила женщина-констебль.

Толпа попятилась, в этот момент на станцию въехал поезд. Дождавшись открытия дверей, Кэт, взяв дочь на руки, вместе с толпой ринулась в вагон.

– Проклятые нудисты-натуралисты, – ворчал кто-то рядом, – и наверху всех достали демонстрациями в защиту своих прав ходить по улице в чем мать родила, а теперь от них и под землей спасу нет!

Мужчина-констебль наклонился над лежащим на скамейке телом, пытаясь оценить его состояние, глаза у того были закрыты. Пульс можно было не проверять – голый громко храпел. Брезгливо наклонившись на его лицом, констебль втянул в себя воздух. Крепкий запах алкоголя не оставил сомнений.

– Да он просто пьян, – воскликнул мужчина-констебль.

– Или наширялся, – добавила женщина-констебль, показывая на все еще воткнутую в ногу лежащего мужчины иглу.

– Попробую привести его в чувство, – с этими словами мужчина-констебль начал жать на болевые точки за ушами лежачего и хлестать по щекам ладонями.

Целая минута таких упражнений привела только к тому, что храп сменился тихим посапыванием. Голый продолжал спать.

– Пьян мертвецки, скотина, – сказал мужчина-констебль, – придется нести его наверх, ублюдка! Там передадим медикам. Я пошел за носилками, а ты вызови подмогу.

На такие и даже на более тяжелые случаи, ведь люди продолжали время от времени падать на пути, носилки типа волокуша имелись в подсобке каждой станции. Через несколько минут четыре констебля уносили на них найденное тело к эскалатору, кое-как прикрыв его каким-то полотенцем.