Получалось, что яд в блюдо или напиток Сафиуллина подсыпать могли: повар ресторана Жерар Килли, официант, журналист Спурлок, менеджер отдела маркетинга Каролина Соловьева, ряженый в синего медведя или люди, которые стояли у стола Сафиуллина во время представления. Что касается последних, то сотрудников «Роснанотеха» среди них установить, видимо, можно; если же там были случайные посетители, то Плешаков чувствовал, что найти их теперь будет очень сложно. «Как это убийство может быть связано с отсутствием в зале ресторана камер видеонаблюдения и с «липовой» лицензией ресторана на работу?» – думал он.

С мотивом убийства пока тоже не было никакой ясности. Первую гипотезу, связанную с профессиональной деятельностью покойного, уже выдвинул президент «Роснанотеха» Аист-Мещеряков – провокация конкурентов, направленная на задержку получения предприятием результатов научных исследований. По ней получалось, что Плешакову противостоит хорошо организованная преступная группа профессионалов, которая финансируется из-за рубежа и, возможно, действует при помощи иностранных спецслужб. Если по горячим следам не получится задержать исполнителя отравления, то раскрыть такое преступление будет практически невозможно, потому что пока больше нет ни одной ниточки, за которую могло бы потянуть следствие, ни к этой группе, ни к заказчику убийства. Другим ужасным следствием такого мотива преступления было то, что убийства ученых могли продолжиться, и противостоять им Плешакову тоже было очень сложно. Ученых здесь работает много, ко всем телохранителей не приставишь, а по кому и каким образом будет нанесен следующий удар, не известно. Конечно, можно хотя бы предупредить коллектив «Роснанотеха» о грозящей опасности и дать сотрудникам инструкцию по снижению рисков стать следующей жертвой, но тогда многим из них уже точно будет не до работы. Не этого ли и добивался заказчик убийства?

Следующий связанный с профессиональной деятельностью покойного мотив убийства мог быть связан с попыткой присвоения себе результатов научных достижений Сафиуллина и занятие освободившейся должности руководителя отделения биологии. Среди ученых такое бывает. Версия требовала проверки, для этого надо было вникать в суть работы убитого и разбираться с его подчиненными. По крайней мере, этот мотив оставлял шансы на относительно скорое раскрытие преступления и, скорее всего, исключал попытки следующих убийств.

В процессе сегодняшних допросов Плешаков выяснил, что Сафиуллин работал над некой технологией искусственного оплодотворения, которая должна была улучшить человеческий генофонд, но при этом полностью исключала традиционный половой акт с целью зачатия. Это натолкнуло его на мысль, что третьим мотивом преступления, связанным с профессиональной деятельностью покойного, могла быть месть религиозного фанатика, который считал смертельным грехом вмешательство Сафиуллина в естественный процесс зачатия, данный нам Всевышним. Конечно, технология, которую разрабатывал Сафиуллин, была засекреченной, но открытой была сама тематика, то есть цели и задачи, над которыми работало отделение биологии, были известны многим другим ученым, а через них наверняка проникли и за стены предприятия. Эта третья гипотеза не исключала продолжения преступлений, ведь никто не мог сказать, как далеко собирался зайти этот фанатик.

Все мотивы преступления, связанные с личностью самого Сафиуллина, пока казались маловероятными. Ограбление исключалось, убийство из ревности или из-за женщины было возможно разве что теоретически – Сафиуллин никогда не был женат, о его возможных детях на стороне тоже ничего не было известно, в Дубне у него была скромная двухкомнатная квартира, в которой он жил холостяком. В основном он жил даже не в ней, а на своей работе, появляясь дома эпизодически. Убийство с целью получения наследства было маловероятно по тем же причинам, если только сам Сафиуллин не являлся наследником чьего-то крупного состояния. «Надо отработать эту версию», – отметил про себя Плешаков. Конечно, теоретически оставалось еще множество других мало подходивших к этому случаю мотивов преступлений, например убийство из мести и т. д., но Плешаков чувствовал, что уже устал, чтобы перебирать их все и обсуждать с капитаном Таскаевым. Хуже того, интуиция сыщика ему подсказывала, что здесь он мог столкнуться с каким-то совершенно новым, не изложенным в учебниках по криминалистике мотивом.