Но что-то мешало.

Машина с синей полосой на белом фоне. Исчезнув из правого угла обзора, она никак не появлялась в левом.

– Берите! – повторила она громче.

Ему захотелось сказать что-нибудь резкое – чтобы она заткнулась, например. Теперь он хорошо видел ее толстое лицо за стеклом. Кажется, она сильно страдала от жары.

– Подскажите… – во рту пересохло, и он едва услышал собственный голос, – подскажите, какой автобус идет до метро?

– Этот идет! – бросила она, снова исчезая во мраке.

Игорь облизнул пересохшие губы и не сдвинулся с места. Стекло над окошком заполнило отражение длинного сочлененного автобуса, неслышно подплывшего и закрывшего собою проспект. Не оборачиваясь, он шагнул в надвинувшуюся тень, развернулся и побежал, шатаясь, словно пьяный.

Салон оказался абсолютно пустым. Пройдя в самый конец, Игорь упал на последнее сиденье, съехал по нему так, что колени ушли далеко в проход, а подбородок уперся в грудь. Затем поднял ладони к лицу и с удивлением обнаружил, что пальцы не дрожат.

«Буду считать до ста, и будь что будет».

Можно, конечно, просто дождаться, когда полицейские войдут в автобус и вышвырнут в новый мир, знакомство с которым начнется с пыльного асфальта и выбитых зубов. Но все-таки хотелось провести последние секунды в покое, а для этого нужно увидеть их, прежде чем…

«Черт возьми, неужели я засыпаю?» – мелькнуло в голове, перед тем как он увидел их. Они шли по салону – крупные манекены в полицейской форме, на ходу расстегивая лакированные кобуры. Идущий первым поднес палец к пластмассовому лицу и, несмотря на отсутствие глаз, Игорь не сомневался – манекен смотрит прямо на него.

Когда он открыл глаза, ему показалось, что прошла целая вечность. Пустой салон пронзали солнечные лучи. За перегородкой в такт плавным поворотам двигался локоть водителя. Радар молчал, словно и не было никакой полицейской машины. Утихло гудение. Кондиционированная прохлада дополняла иллюзию безмятежности за окном – вопреки враждебной жаре, захотелось растянуться на газоне перед парком. В следующую секунду очередная волна усталости накрыла его, салон начал расти, обращаясь в мир, сотканный из грез и сияющих осколков детских воспоминаний.

– Следующая остановка – Новоясеневский проспект, дом девятнадцать.

Игорь открыл глаза и вздрогнул – кругом были люди. Полно людей. Повсюду лица, оголенные фрагменты тел, пестрая одежда. Взгляды. Привычное московское равнодушие, разбавленное брезгливостью. Он знал, что такое быть изгоем, но ощущая привычный дискомфорт, догадывался, что причина не только в его рваной одежде. Дело в затравленном взгляде. И в дерганых движениях. Двое школьников с зачесанными назад волосами протиснулись вглубь салона. Он попытался дышать глубоко и двигаться медленнее, но слишком явно пустующее пространство вокруг мешало обрести уверенность.

Игорь повернул голову, и взгляд уперся в запутанную схему маршрутов. Разноцветные нити сплетались в одно сплошное пестрое пятно. Он попытался отыскать на схеме станцию метро, но его снова непреодолимо потянуло в сон, и он перевел взгляд в окно.

Пейзаж за окном изменился – оживленные проспекты пришли на смену тихим зеленым улицам. Обилие светофоров мешало разогнаться – заторы становились плотнее. Потоки людей многочисленней. Игорь понял – метро уже совсем рядом. Живот скрутило от боли.

Он едва не вскочил, почувствовав прикосновение – нервы ни к черту. Пенсионер с темным морщинистым лицом настойчиво стучал пальцем по его плечу.

– Уступи старику-то.

Игорь подвинулся.

– Не подумай чего, – бодро проговорил пенсионер, усаживаясь рядом, – но ты не из этих?