В Ржеве эскадрилья приступила к выполнению заданий, о которых Урвачев писал: «Наша эскадрилья, базируясь на аэродроме Ржев, атаковала группы бомбардировщиков, идущих на Москву, и перехватывала разведчиков (в светлое время). Она первая начала выполнять задачи фронтовой авиации – прикрытие войск, сопровождение СБ (скоростных бомбардировщиков. – В. У.) и штурмовиков, разведка».

Можно сказать, что эскадрилья вовремя покинула Внуково, так как через сутки в ночь с 5 на 6 августа немцы двумя заходами сбросили зажигательные бомбы на юго-восточной окраине аэродрома, где стояли самолеты полка. Правда, огонь был быстро потушен, и материальная часть не пострадала. Майор Рыбкин отметил участие в ликвидации последствий вражеского налета и двух летчиков: «За мужество и хладнокровие, проявленное при тушении зажигательных бомб, сброшенных противником, объявляю благодарность <…> лейтенанту Кода А. Ф. <…> младшему лейтенанту Тихонову С. Ф.».

На следующий день после прилета эскадрильи Шокуна в Ржев старший лейтенант Лукин уже был поднят на перехват самолета противника, который скрылся от него в облаках. Младший лейтенант Урвачев после четырех дней патрулирования в воздухе на пятый тоже дважды вылетал для перехвата немецких самолетов.

А накануне ночью во Внуково старший лейтенант Киселев провел воздушный бой, который занял заметное место в истории 34-го полка и обороны Москвы. 9 августа при налете немцев на столицу он в 23 часа 38 минут взлетел для смены Николая Щербины в зоне патрулирования у Наро-Фоминска. Вскоре в лучах прожекторов Виктор Киселев обнаружил и пошел в атаку на «Хейнкель-111», которую продолжили Дмитрий Ледовский и Михаил Найденко, но бомбардировщик, дымя подбитым мотором, со снижением вырвался из светового прожекторного поля и скрылся от перехватчиков в темноте.

Затем Киселев на высоте 3500 м в лучах прожекторов атаковал еще один Хе-111, стрелок которого пробил на его МиГе маслорадиатор. Понимая, что двигатель вот-вот заклинит, а противник выйдет из прожекторных лучей и продолжение атаки будет невозможным, Виктор таранил немца и покинул с парашютом свой вошедший в штопор поврежденный самолет. Опускаясь, он попал на дерево и, отстегнув лямки парашюта, спрыгнул вниз. Невдалеке горели обломки «Хейнкеля», а его самолет нашли только через два дня в лесу, где он почти полностью ушел в землю и наружу торчал только хвост.

Быстро установили, что Киселев сбил самолет из бомбардировочной эскадры «Легион «Кондор». В его экипаже было шесть унтер-офицеров, из которых командир О. Шлиман, механик В. Гизельман, радист А. Ветцель и стрелок В. Краних погибли, а тяжело раненный штурман А. Отруба спасся на парашюте.

В книгах по истории советской военной авиации встречается фотография Киселева, на которой он стоит заложив руки за спину и, кажется, смущенно улыбается. Таким же его увидел писатель Алексей Толстой через два дня после тарана: «По полю к нам идет не спеша Виктор Киселев <…>. Он смуглый от солнца и ветра, как все здесь на аэродроме. Подойдя, рапортует комиссару, что явился. Затем стоит, застенчиво поглядывая на нас серыми веселыми глазами».

Долгое время этот ночной таран считался вторым после тарана, который в ночь на 7 августа совершил тезка Киселева, на год позже его окончивший Борисоглебскую школу летчиков, Виктор Талалихин.

Однако на самом деле раньше их, в ночь на 29 июля 1941 г. в районе Истры заместитель командира эскадрильи 27-го иап Петр Еремеев таранил Хе-111. А открыл он свой боевой счет за неделю до этого при отражении первого налета немцев на Москву, когда сбил бомбардировщик противника, затем, будучи ранен, совершил второй боевой вылет и был награжден орденом Красного Знамени.