В конце мая командир полка приказом распределил самолеты между летчиками. За помощником адъютанта 1-й эскадрильи младшим лейтенантом Урвачевым был закреплен самолет, имевший заводской № 24–48. Поскольку МиГов в полку было 27, а летчиков, согласно штатам предвоенного времени, 65, за другими летчиками были закреплены «ишаки». Кроме того, в приказе имелось примечание: «Летчики, не имеющие самолетов И-16 и МиГ-3, проходят летную подготовку на самолетах своего звена». То есть летчиков в полку было больше, чем самолетов.

9 июня наземная команда полка выехала в летние лагеря Липицы – аэродром в пойме Оки недалеко от Серпухова. Через три дня туда перелетели летчики, и в последнее мирное воскресенье перед войной 15 июня начались полеты, продолжавшиеся с 6.00 до 20.00 часов. Летчики приступили к высотным тренировкам на МиГах. Начав с 5000 м, они постепенно, набирая в каждом последующем вылете по 500 м, поднимались на все большую высоту.

Через день полеты вновь шли от рассвета до заката, а затем ночью с 22.00 до 1.00 уже следующего дня. 19 июня в полку четверо летчиков выполнили полеты уже на высоте 6000 м, а другие четверо – на 7000 м. До потолка самолета оставалось еще 4500 м, а до начала войны – всего два дня. Но накануне войны, 20 и 21 июня, полетов не было – шел дождь.

За день до войны для укрепления противовоздушной обороны Москвы на основе 24-й дивизии был сформирован 6-й истребительный авиационный корпус (иак) под командованием полковника И. Д. Климова. В состав корпуса вошли 11 истребительных авиаполков, где имелось 389 истребителей, в том числе – 170 МиГ-3. Из них в 34-м иап было 27 МиГов и 38 истребителей И-16. Исследователи отмечали: «Ряд полков 6-го иак – 11, 16, 27, 34-й – составляли гордость ВВС Красной армии. <…> По уровню боевой подготовки, налетанных часов их летчики <…> заметно превосходили своих сослуживцев по корпусу. Еще до рождения советской гвардии под Москвой появились отборные части».

22 июня в журнале дневника полка не чернилами, как обычно, а карандашом торопливо записано: «В связи с выступлением Германии против Советского Союза была объявлена боевая тревога в 5.00 командиром дивизии». Ночью летчики полка совершили 24 вылета на прикрытие Серпухова. А через день поступил приказ: новое место дислокации – аэродром Внуково, куда вместе с другими летчиками на МиГах перелетел и Урвачев:

«24.06.41, МиГ-3. Перелет Липицы – Внуково, 1 полет, 40 минут».

Часть полка на И-16 осталась в Липицах, где через два дня капитан Вера Ломако попала в летное происшествие. На высоте 15 м после взлета «обрезало» мотор, и при ее попытке развернуться самолет зацепился крылом за землю: «Самолет подвергся поломке. У летчика поцарапано лицо». В начале октября Вера вместе с майором Мариной Расковой приступила к формированию трех женских авиационных полков и в одном из них, 586-м истребительном[4], стала командиром эскадрильи.

Тем временем во Внуково у младшего лейтенанта Урвачева первый боевой вылет:

«26.06.41, МиГ-3. Вылет по тревоге, 1 полет, 30 минут, высота 6 тыс. м».

Таким образом, война для него началась, когда он имел за плечами полтора года службы в строевом истребительном авиационном полку, 695 полетов с общим налетом 147 часов, в том числе на МиГе – 27 полетов и 13 часов. То есть его общий налет был все еще значительно меньше, чем у выпускника немецкого летного училища. Однако качество подготовки пилота должен был показать начавшийся экзамен – война.

У Георгия Урвачева, как и у других летчиков полка, почти ежедневные вылеты «по тревоге» и дежурство в воздухе на высотах более 5000 м. В одном из таких вылетов едва не погиб его однокашник по школе летчиков и друг Николай Тараканчиков. При взлете «сдал» мотор на его самолете, который упал в лес и разбился в 5 км от аэродрома. Николай получил тяжелые ранения и был отправлен в госпиталь. В полк он вернулся только два месяца спустя: