Идоро оттащил тело астронавигатора в сторону, снял с его руки переговорное устройство и сел за пульт:

– Хэйшем, не дури и оставь гипердрайв в покое.

А пока Хэйшем ответит, можно перекинуть несколько тумблеров и ввести пару команд, благо, затрёпанная инструкция лежит в специальном ящике прямо на пульте.

– Иллеш, это ты? Где ты?

– Там, где ты оставил Йонни.

– Я не понимаю. Я выскочил вместе с Гленом, взрыв швырнул ему в лицо огнетушитель…

– Хэйтем, это будет первый в истории случай, когда взрыв, сорвав огнетушитель с крюка, заодно развернул его горизонтально и ударил человека дважды, сначала справа, потом слева. У Глена сорвана кожа с обоих сторон головы.

Пауза в разговоре позволила Идоро ввести ещё пару команд.

– А ты умён, сыщик. Когда ты меня заподозрил?

– Сразу же. В день исчезновения Ханя и смерти Кима ты вошёл в кают-компанию, вытирая волосы полотенцем. Возможно, ты действительно купался, но на тебе была футболка с мокрым воротником и подмышками. Либо ты очень странно вытер тело и очень плохо вытер волосы, либо ты вообще не купался, а просто вспотел. Хань сопротивлялся?

– Пытался. Они с Кимом заметили меня, когда я собирал припрятанную взрывчатку. Пришлось их убрать. Хорошо хоть, что я убедил их проверить развесовку груза, и Хань записал открытие шлюза на своё имя!..

– Потому ты и не искупался, не успел, тебе надо было заминировать рубку… А как ты убедил Йонни перенацелить корабль на планету? Я помню, он сказал, что провёл коррекцию курса, но пока мы в гипере, у него вообще не должно было быть работы.

– Подначил его. Сказал, что после выхода на посадочную глиссаду только отдельные атомы, оторвавшиеся от нашего насквозь проржавевшего корабля, полетят прежним курсом. Мол, мы устроим радиационную атаку на планету толстосумов, почти незаметную, и нам за это ничего не будет.

– Йонни ведь не свои идеи озвучивал. Это ты убедил его, что жители Аурии эксплуатируют таких, как вы. Это он твои слова повторял. И угрозу, которую он высказал, ты сейчас пытаешься осуществить.

– Миллиардером нельзя стать честно. Ничего, пробил их час расплаты, через несколько часов Аурия превратится в филиал ада. Ты действительно умён, сыщик. Жаль, что тебе осталось жить четыре минуты.

– Тебе осталось и того меньше.

– Я не боюсь смерти. Но стрела отмщения, которую я направил на Аурию… Погоди, что?!

Идоро проверил показания индикаторов, которые теперь вовсю моргали красным. Свечение охлаждающего контура прибавило в яркости.

– Я отключил аварийную защиту и дестабилизировал реактор. Через минуту мы все превратимся в радиоактивный газ.

Пауза. Пульт перед сыщиком коротко вякнул сиреной и обречённо умолк, повинуясь сидящему за ним человеку.

– Ты с ума сошёл?!

– Ничуть. Я взорву этот корабль вместе с тобой и твоим недоломанным гипердрайвом, будь он неладен. Посмотри на показатели реактора, убедись, что я не вру, он как раз выходит на кривую разгона.

– Но зачем?! Ты же полицейский, мать твою! Зачем ты взрываешь корабль?

Следователь коротко улыбнулся перед тем, как ответить.

– Ты придурок, Хэйшем. Я превращу корабль в плазму до того, как ты выведешь из строя гипердрайв. Облако перегретых газов, которым мы станем, выпадет в реальный мир на скорости света и, если ты нацелил нас правильно, ударит в ионосферу Аурии. Оно послужит причиной потрясающих по красоте северных сияний и может создать помехи радиосвязи, но не повредит ни единому существу. Скорее, наоборот, оно создаст планете-курорту для толстосумов дополнительную рекламу.

Хэйшем молчал. Пульт перед сыщиком заходился в истерике. Голубой свет черенковского свечения резал глаза.