– Соня, ничего не случилось?

– Случилось. Твоя жена дура и скотина эгоистичная. Но ей сейчас хорошо!

Павлик прислонился к косяку и в немом вопросе на меня уставился. А я вытащила коробку из пакета, достала сапоги и затрясла ими перед его носом.

– А что? Скажешь, не имею права?! Мне нужны были новые сапоги. Деньги дали сегодня, между прочим.

Я приготовилась отражать атаку. Тут выкатился мой маленький мужичок из комнаты.

– Ух тыыы, мам, какие красивые! Дорогие? Наверно, дорогие. Ты же не будешь носить некрасивые и дешевые.

Васенька деловито подзинькал замком, тщательно просмотрел оба сапога и, довольный, удалился к себе. Павлик посмотрел на меня. Я ответила виноватым взглядом. Понимаю же. В глазах мужа плеснулась смешинка, и мне тоже почему-то стало смешно. Через минуту Васенька выглянул, обеспокоенный нашим истерическим смехом, увидел маму, повисшую на шее папы, одобрительно хмыкнул и закрыл дверь. Сын решил – сапогам быть. И нас это устраивало. Ну, меня-то уж точно.

……………

Куртке Васеньки, я, конечно, сделала новое «лицо». А вот с сапогами было все намного хуже. В первый день до крови стерла пятку. Хотя девочки оценили обновку. Почти так, как я себе и представляла во сне. Я заклеила ранки пластырем и опять напялила злосчастную обувку. Стерла оба мизинца. Заклеила мизинцы. На третий день еле дохромала до дома – косточки под большими пальцами не подчинялись ни цене моей осуществленной мечты, ни моему желанию. Но без боя я сдаваться не собиралась. Обклеила все уязвимые места в два слоя, надела махровые носки. Домой после работы меня отвез Никита, водитель Павлика, сама я уже не могла передвигаться, и очень хотелось сдернуть эти сапоги и закинуть их далеко-далеко. На следующий день на работу я пошла в старых, разношенных, но таких удобных и уютных кожзаменителях…

Вот интересно так иногда бывает. Всю жизнь мечтаешь о собаке, а судьба тебе, в конце концов, подбрасывает такого серого, ласкового худеныша с куцым длинным хвостом и усами, пройти мимо которого ты не можешь. Или, действительно, кто-то свыше распоряжается о том, кого тебе растить-обихаживать, кем любоваться, и кто тепло и радость тебе дарить будет…

Была у меня в студенчестве собака, немецкая овчарка. Звали ее Герда, ну по-немецки чтобы звучно и хлестко звучало, решила так назвать. А училась я тогда в далеком сибирском славном городе, который стал мне практически второй родиной. Само собой, жилья своего не было, снимали на троих обшарпанную, блочную двушку. И тут мне на день рождения приносят друзья-сокурсники вот этакое чудо природы с вислыми ушами, розовым пузом и молочным запахом из беззубатой, еще не страшной пасти. А надо сказать, всегда мечтала иметь рядом надежного друга собачьего племени, чтобы и гулять вместе, и веселиться, и в огонь, и в воду друг за друга. Какая-то собаческая романтика меня в отрочестве обуревала. Насмотрелась, видимо, фильмов всяких про верных и преданных псов. В подрастающем возрасте как-то не случилось мне тесно пообщаться с четвероногим зверьем. Родители не особо активно восприняли мою идею. Точнее сказать, совсем не активно. Ну как в мультике про Простоквашино – мама, в основном, против была. Причем, с той же самой мотивацией, как и мама дяди Федора.

А тут буквально сбылась мечта детства. Только что с этой мечтой делать – было непонятно. Благо, что девчонки, соседки, нормальные попались, к собакам лояльно относились, а Герда их просто обаяла своей умильной детской непосредственностью. Ну, выбора не было. Не возвращать же подарок. Да и очень мне хотелось оставить ее. Уже в мыслях представляла, как мы с ней на дрессировки ходить будем, как я ее воспитывать буду, как Герда будет спать, положив теплую тяжелую голову мне на колени. В общем, решено было оставить щенка с условием, что сама буду подтирать бесконечные по первости лужи на полу, заниматься кормлением вовремя, чтобы щен не скулил по ночам от тоски и страха и давал высыпаться моим соседкам.