Он уже собирался на аэродром, когда на командный пункт фронта прибыл командующий 38-й армией генерал Москаленко.

– Давай быстро. Мне некогда. Лечу на совещание в Ставку, – поторопил Тимошенко. – Что-то важно?

Москаленко сообщил:

– Очень. Две недели назад враг в полосе армии занимал оборону опорными пунктами. Плотность войск была невелика. Но вот последние данные. Подошли подкрепления. Боевые порядки каждый день всё более уплотняются. Если основываться на тактических нормативах, то плотность уже выше, чем необходима в обороне.

Тимошенко слушал и не слушал. Точнее, слушал, но так не хотелось это воспринимать. Какой план выработали они с Хрущёвым! Взять Харьков, развернуть наступление до Днепра. Харьков станет столицей Украины. Хрущёв вернется к обязанностям 1-го секретаря, ну а его сделает командующим войсками Харьковского военного округа.

Навоевался Тимошенко досыта. На этой войне можно было в любой момент сломать шею.

А Москаленко не унимался…

Он докладывал, что в Харькове сосредоточены части 71-й пехотной дивизии немцев, туда же подошли 3-я и 23-я танковые дивизии. Наше численное превосходство с силах и средствах утрачено.

– У нас сил для наступления достаточно. Чего испугался? – грубо оборвал Тимошенко. – Чай, не сорок первый. Ударим так, что немцы пятки подмажут.

– А не собираются ли они подрезать барвенковский выступ ударом двух сходящихся танковых клиньев? – высказал предположение Москаленко.

Ох как неприятны такие вот предположения. В этот момент на помощь пришёл Хрущев, который, входя в кабинет, услышал заключительную фразу Москаленко.

– Какие клинья? Это у тебя, генерал, клинит в башке пустой, – грубиян Хрущёв никогда не скупился в выражениях, особенно, как патологический трус, он любил обвинять других в трусости. – Что, иль сорок первый вспомнил? Не тот немец. Гнать его надо – и Харьков освобождать. Знаешь, какое политическое значение! На весь мир! Начало освобождения Советской Украины! А ты тут с какими-то клиньями. Смелей, смелей, генерал.

Кто из присутствовавших при беседе мог знать, что противник как раз и замыслил нанести эти встречные удары крупными группировками, чтобы соединить их в районе Изюма и окружить наши войска, причём окружить не в бесконечных лесах Белоруссии, а в голой степи, где нет никакой защиты от авиации, которая, увы, господствовала в небе. И эта операции уже получила кодовое название «Фридерикус».

На совещании Тимошенко разливался соловьём. И ведь знал, что говорить, знал, что ляжет на душу Верховному – он коротко охарактеризовал обстановку, умолчав, разумеется, о докладе Москаленко, который, без всякого сомнения, сразу бы насторожил и Верховного и Генеральный штаб, и заявил твёрдо с пафосом:

– С целью срыва вражеского наступления на Москву предлагаю ударить в направлении Харькова с барвенковского выступа и освободить город уже в мае месяце, а далее, после перегруппировки, освободить Днепропетровск и Синельниково.

– А вы не опасаетесь за фланги? – резонно спросил Сталин.

Сама карта подсказывала такой вопрос.

Тут уж Тимошенко ответил, как главком юго-западного направления.

– С целью обеспечения флангов предусмотрено, что Южный фронт под командованием генерала Малиновского в наступлении участия принимать не будет. Продолжая укрепление оборонительных позиций во всей полосе, правым своим крылом Южный фронт обеспечит левый фланг Юго-Западного фронта на харьковском направлении.

– А что планируют немцы? У вас есть данные о их планах на весенне-летнюю кампанию? – снова спросил Сталин, которому замысел Тимошенко понравился, опять же в связи с тем, что исполнение его отведёт угрозу от Москвы.