Разговор прервал телефонный звонок.

Гостомыслов снял трубку, выслушал то, что говорили на другом конце провода, и, завершив разговор, повернулся к Ивлеву.

– Ну что же, отправляйся в Кремль. Видимо, данные твои о Зигфриде заинтересовали Верховного очень сильно, а возможно, и насторожили.

В указанное время Ивлев был в кабинете.

Сталин поздоровался кивком головы и сразу перешёл к делу:

– Вы уверены, товарищ Ивлев, в том, что ваше сообщение, полученное от Зигфрида, не дезинформация? Вы уверены в этом самом Зигфриде?

– Полностью уверенным разведчик может быть только в себе, товарищ Сталин, – спокойно и твёрдо проговорил Ивлев. – Зигфрида я знаю с Первой мировой. Он был заслан к нам на Юго-Западный фронт с задачей организовать устранение генерала Келлера… Этот генерал блестяще командовал конным корпусом. Он из немцев, но…

– Да, да, я о Келлере слышал, – кивнул Сталин, – Хороший был генерал. Слушаю о Зигфриде.

– Мне удалось его задержать и начать с ним работу. Дело в том, что у него русские корни, и он далеко не глупый человек. Он дал согласие работать на нас, но тут февральский переворот. Всё рухнуло, и я решил отпустить его. Он уже не представлял для контрразведки никакого интереса… А что-то сделать против нас не успел.

Сталин никак не оценил такое решение. Его интересовало, насколько мог быть искренен Зигфрид.

– Вы понимаете, товарищ Ивлев, что его сообщение бросает тень на высший командный состав Красной армии. Готовится измена, равная измене сорок первого. Он прямо говорит о том, что в сорок первом была измена, и некоторые наши генералы откровенно сработали на Гитлера. Мы это знаем. Здесь он прав. Но что же теперь?

– Я всё понимаю, товарищ Сталин. Но здесь могут стоить очень дорого как недооценка, так и переоценка сообщения.

– Но почему же он не указал конкретно, кто готовит измену?

– Полагаю, что не знал. Такое возможно. Слышал, что готовится, но пока не получил возможность уточнить, – предположил Ивлев. – Разведчик или контрразведчик получает информацию в части касающейся.

– Это мне известно. И всё же… А если нас дезинформируют? Немцы мастера дезинформации. Ни по каким другим каналам, кроме вашего, ничего подобного не выявлено.

– Цель? – спросил Ивлев.

– Посеять недоверие ко всем. Ведь мне известно о том, что распространяется миф о том, что Сталин недоверчив. Никому не доверяет. А недоверие к командующим фронтами вносит нервозность. Тем более, истоки этого недоверия можно искать в заговоре, который мы раскрыли перед войной. Ясно, что всех заговорщиков выявить не удалось.

Ивлев промолчал. Он ещё не полностью вник в то, что происходило в период разоблачения заговора.

Сталин не стал продолжать разговор на эту тему. При его невероятной занятости и то, что он посвятил некоторое время разговору о донесении, полученном от Зигфрида, имело значение.

– Вот сейчас, – продолжил Сталин, – у нас сложная обстановка на Юго-Западном фронте. Там может случиться большая беда. А тут такая информация. – Он сделал паузу, хотел ещё что-то сказать, но, видимо, передумал и завершил беседу: – Тем не менее благодарю вас за информацию, товарищ Ивлев. Мне важно было услышать ваше мнение о самом Зигфриде. Продолжайте работу с ним. И вот ещё. Хочу поблагодарить вас за участие в памятной вам операции на Урале. Я знаю о вашем участии.

Сталин кивком головы дал понять, что разговор окончен.

Сталин уже, конечно, знал, откуда вынырнули две дивизии, которые, судя по сообщению Зигфрида, были отправлены в неизвестном направлении с центрального участка фронта. Правда, получив информацию и связавшись с Жуковым, он вразумительного ответа в тот раз не получил.